Чистый грех

Джонсон Сьюзен

— Так было и так будет.

— Повторяю, вы ошибаетесь. У меня есть бумага на эту землю.

— Договор так и не был подписан.

— Да, соглашение подписано не было. Законодательное собрание его не ратифицировало. Но, случись это, ничего не изменится: эти земли не подпадают под договор. Они мои.

— А вот Нед Сторхэм совсем иного мнения.

— Он введен в заблуждение. О чем я имел случай сказать ему лично.

— Сказать-то сказали, да только он с этим не согласен.

— Что ж, его дело, — отчеканил Адам. — Я знаю, как встречать незваных гостей.

Ранней весной он действительно прогнал стада Сторхэма

со своих земель — после яростного боя, в котором дюжина сторхэмских наемников получила тяжелые раны. Неду Сторхэму пришлось убраться на южный берег Иеллоустона. И хоть в салунах этот скотовод храбрился и обещал поквитаться со своим обидчиком, больше во владения Адама он не совался.

Эллис, не желая снова лезть на рожон, с дежурной улыбкой политикана примирительно сказал:

— Да что вы так горячитесь! Тут земли немерено — на всех хватит.

— В самую точку! — с такой же неискренней улыбкой подхватил Адам. — Совершенно с вами согласен. Именно поэтому им нет резона лезть на мою.

— Монтана размером больше Англии, — сказал лорд Халдейн. — А население у вас — сами знаете какое. Логика подсказывает, что тут можно жить, не толкаясь локтями.

— Вы правы, сэр, возразить вам нечего, — с готовностью согласился Эллис, чтобы закончить неприятный разговор. — Так я увижу вас сегодня на вечере у Фисков? Флора сказала, что вы еще не решили, будете вы там или нет. К вашему сведению, Молли Фиск угощает как никто в Монтане. Полагаю, это вдвойне соблазнительно — после вашей-то аскетической жизни в прерии.

— Все зависит от Флоры, — ответил лорд Халдейн. — Я пока не знаю, как она себя чувствует.

— Желаю ей скорейшего выздоровления, сэр, — с жаром произнес Эллис, — и не оставляю надежды, что вы все же появитесь у Фисков. А теперь позвольте откланяться — у меня встреча.

Было ясно, что Эллис уповает на встречу не столько с лордом Халдейном, сколько с его дочерью.

— Если решитесь ехать к Фискам, — сказал Адам после того, как Эллис вышел из номера, — то нас с Джеймсом вы найдете за карточным столом. Буду рад, если вы составите нам партию. Хозяин дома сам добрый игрок, любит высокие ставки — и, что приятно, исправно платит карточные долги.

— Для меня перекинуться в картишки с хорошими людьми больший соблазн, нежели поварские чудеса. А может, и Флора заинтересуется. Она любит пощекотать себе нервы игрой по крупной.

— Когда в настроении, — вежливо улыбнулся Адам.

— Думаете, она всерьез обиделась на меня? Я не поднимал на нее голос уже Бог весть сколько времени. Тем более на людях… А впрочем, Адам, вы ее как-нибудь да умаслите. Будь я проклят, если вы не умеете возвращать улыбку на ее лицо!

— Ради того, чтобы вы оказались сегодня вечером за карточным столом, — сказал Адам с мальчишеским задором в лице, — я готов на все. Я буду паинькой, я буду сама любезность!

— Обещаю проследить за этим, — солидно заявил Джеймс, грозно поведя бровью.

— Ставим на кон сразу пятьдесят гиней? — деловито потирая руки, предложил лорд Халдейн.

— Ох уж эти англичане. Нет тут никаких гинеи. Скажите лучше пятьсот золотых долларов.

— Так договорились? Адам улыбнулся.

— Полагаю, вечер будет из приятных, — сказал он.

10

Спустя некоторое время после ухода Адама и Джеймса лорд Халдейн постучался в дверь Флориной комнаты. Она

разрешила войти — и это был уже добрый признак. Дочь стояла у окна.

— Я прощен? — спросил граф, идя к ней через залитую солнцем комнату.

Флора отпустила занавеску, из-за которой она смотрела на улицу.

— Адам не остался в гостинице, — задумчиво произнесла девушка. — Они с Джеймсом направились через улицу — в салун «Баллантайн». — Повернувшись навстречу отцу, она сказала: — Конечно, я не сержусь на тебя, папа. Я сама виновата. Вела себя, как капризный ребенок.

— Ну, говоря по совести, все мы были хороши, — заметил ее отец, опускаясь на обитый розовым бархатом диванчик и вглядываясь в отрешенное лицо дочери. — Успокоилась?

— Похоже, Адам Серр действует на меня не лучшим образом.

— А ты на него. Быть может, это просто взаимная ревность? — мягко предположил лорд Халдейн. — Наверное, Эллис подействовал на него, как красная тряпка на быка.

— Было бы с чего ревновать! — воскликнула Флора, садясь на шелковую кушетку. — Эллис — так, от скуки.

— Ну откуда Адаму это знать? Сразу видно, что роль случайного кавалера Эллису не по нутру и он метит на гораздо большее.

— Ради Бога, папа! — сказала Флора, бросив на отца усталый взгляд. — Неужели ты способен вообразить меня женой политика? Не пройдет и недели, как я смертельно оскорблю какого-нибудь нужного человека — и карьере мужа конец. Да и что за радость жить с этаким Эллисом Грином? Женщина, по его мнению, должна быть истинной леди, то есть сперва, в девицах, ароматной безделушкой, с которой приятно флиртовать, а потом — сладкоречивой и покорной женой-гусыней, которую следует исправно фаршировать комплиментами — и не брать в расчет. Тоска зеленая! Не далее как час назад он мне заявил, что это безумная храбрость с моей стороны — провести несколько недель в деревне Четырех Вождей, имея защитниками только тебя, Алана и Дугласа. Хороша же безумная храбрость — жить в мирном летнем становище! Что бы он подумал, расскажи я ему свою историю с Аджером — помнишь, во время путешествия по Сахаре, когда в Гате туарегский вождь грозился похитить меня? Да Эллиса удар хватит, если он узнает, что я и бровью не повела во время того приключения! Чтоб у его куколки да такие стальные нервы? Нет, ему подобная супруга не подойдет!

— Да, можно еще вспомнить, — с ухмылкой подхватил лорд Халдейн, — как китайские пираты схватили нас и требовали, чтоб ты отдала им все свои драгоценности, а ты не сробела и так убедительно запугала их письмом генерала Чен Пинга, которое разрешало нам свободный проезд повсюду, что эти негодяи в конце концов отпустили нас с миром!.. Так, выходит, ты у нас настоящая героиня, — лукаво прибавил он. — А достанет ли у тебя мужества пойти сегодня на вечер к Фискам? Адам обещался быть.

— Думаешь, я проявлю малодушие? — с кокетливой улыбкой отозвалась Флора.

— Дитя мое, я верю в тебя. Но, возможно, именно сегодня тебе противопоказаны сильные впечатления…

— Все зависит от него. Если он будет как шелковый, я первой в бутылку не полезу.

— Судя по твоему тону, сегодня вечером мне придется снова суетиться вокруг тебя и набрасывать платок на твой опрометчивый роток. — Впрочем, это было сказано с отеческим добродушием.

— Обещаю быть паинькой, — со смехом заявила Флора и, не удержавшись, упрямо прибавила: — Если, конечно, он меня не выведет из себя.