Чистый лист
Шрифт:
— У меня дома их точно нет, — неуверенно попытался подбодрить меня мужчина. — И в Зоринке тоже.
— Где? — заинтересовалась я.
— В университете, — пояснил Май. — Его так называют для краткости.
— А, точно, он же имени Зорича! — вспомнила я. — А кто это был, если его именем назвали такое большое и почтенное заведение? Просветитель, основатель?
— Нет, — хмыкнул тезка. — Основал его один из ольбадских владык за несколько веков до Объединения, тогда университет был единственным на всю страну и назывался просто — Ольбадский.
— А Объединение —
— Сто с небольшим лет назад было подписано соглашение о вхождении Гмарры в состав Ольбадской империи, и на землях по эту сторону океана не осталось других государств.
— И что, все сто лет живут душа в душу? И никто не пытался отделиться? — не поверила я.
— Почему? Всякое случалось, но Младичи — хорошая династия, в роду было очень много талантливых правителей, так что пока существуем. А с полсотни лет назад…
Примерно полвека назад хитрый правитель грамотно перенаправил все агрессивные настроения подданных на заокеанского соседа, Регидон. Серьезных столкновений между двумя титанами не было и не предвиделось — очень затратно и бессмысленно воевать через океан, но наличие такой страшилки держало жителей в тонусе, подстегивало развитие вооружения, а следом за ним — и прочих отраслей производства. А ловля регидонских агентов стала любимой народной забавой и главной целью контрразведки. Иногда действительно ловили настоящих шпионов, что добавляло бодрости.
Тихомир Зорич, впрочем, к будням разведчиков никакого отношения не имел. Это был эксцентричный политический деятель, повеса и записной дуэлянт, который в момент своей смерти являлся фаворитом тогдашней вдовствующей владычицы. Лет за двадцать до окончательного Объединения, во время очередной попытки переворота Зорич был убит в драке с бунтующими студентами на ступенях центрального корпуса университета. Больше никакого отношения к славному учебному заведению погибший не имел, но владычица мстительно увековечила его имя.
То есть из-за одного фаворита закрывать славное учебное заведение — это слишком, а вот сделать такую мелкую гадость — самое то. Я считаю, очень по-женски. Мне понравилось.
Впрочем, нельзя сказать, что студенты очень уж сопротивлялись наименованию. Видимо, во время побоища Зорич сумел заслужить уважение противников.
— Изумительно, — со смехом подытожила я рассказ Недича. — Главное учебное заведение страны носит имя бабника и скандалиста. Не удивлюсь, если он любил выпить и вообще был тем еще раздолбаем, много чего можно прикрыть красивым словом «эксцентричный». Мне уже нравится этот университет.
— Зоринка — хорошее место, — согласился Май с легкой улыбкой. — С традициями.
Я задумчиво покосилась на строгий профиль мужчины. В салоне авто повисла тишина.
Я смутно представляла, как должны выглядеть родовитые аристократы, но почему-то казалось — Недич выглядит именно так. Строгий, аккуратный, подтянутый. Красивое лицо: прямой нос с легкой горбинкой, выразительные глаза, черные брови вразлет, высокие скулы. Может, для совершенства — губы тонковаты. Или все с ними хорошо, а впечатление портит горькая складка в уголках
Он ведь почти не улыбается. Вот это выражение сейчас — живое, чуть рассеянное, явно вызванное какими-то приятными воспоминаниями бесшабашной студенческой юности, — пожалуй, самое яркое проявление радости и веселья за время нашего знакомства. Да, знаю я его всего несколько часов, но это не мешает делать выводы.
Обычная авария вряд ли привела бы к такому итогу. И совсем не верилось, что Май всегда был таким хмурым и замкнутым. Нет, дело вот в этом надломе, в черном цвете и абсолютной закрытости решительно от всего. Залез в раковину и закрылся. И мне становилось все интереснее, что же такое с ним произошло.
— Май, а что нужно делать, чтобы у меня поскорее возникла естественная защита?
— Представления не имею. — Недич пожал плечами. — Никогда не интересовался. Надо спросить у Горана, он должен разбираться в этом вопросе. Послезавтра буду в Зоринке — узнаю.
— А завтра?
— Завтра нам нужно что-то решить с вашей одеждой, обувью и документами. Утром позвоню своему портному, надеюсь, он сумеет подсказать какую-нибудь неболтливую мастерицу.
— Портно-ой, — протянула я. Стало неловко. — А что, готовая одежда не продается? Обязательно шить на заказ? Мне кажется, так дороже, нет?
— Во-первых, пока вы выглядите столь экзотично, ни о каких походах по магазинам в принципе не может идти речи, — спокойно ответил Май. — Так что хотя бы один наряд и некоторые другие мелочи нужны вам прямо сейчас, причем от человека, который не побежит сразу после встречи в первую попавшуюся газету — рассказывать, сколь необычная у меня появилась… содержанка. — Последнее слово мужчине явно претило, он запнулся и выплюнул его с отчетливой неприязнью. — А во-вторых, прежде магазинов нужно решить вопрос с вашими документами. Я пока достаточно смутно представляю, как это сделать, но точно могу сказать: это будет происходить не дома. Завтра поговорю с семейным поверенным, он подскажет.
— Ага, и легенду надо придумать, — вздохнула я.
— Что придумать?
— Ну, объяснение, кто я такая, откуда взялась, что с документами…
— Это не так сложно. Дочь моего погибшего сослуживца, приехала в столицу учиться, но на вокзале ударили по голове и украли все вещи. Ударом можно объяснить даже некоторые ваши странности. Но вам в любом случае нужно хоть немного освоиться, прежде чем выходить в люди, это без учета экзотичной наружности.
— Я настолько дикая и невоспитанная, что страшно показывать? — засмеялась в ответ.
— Смотря в каком обществе. — Май улыбнулся. — Если рассматривать Зоринку, то скорее эксцентричная и непосредственная. Ваша главная проблема в непонимании некоторых совершенно естественных и простых вещей и, с другой стороны, наличии весьма неожиданных познаний. Я, признаться, пока не могу решить, с чего начинать заполнение пробелов.
— Что-нибудь придумается, — оптимистично отмахнулась я.
Ого! Вот это победа: Недич улыбается и даже почти шутит. Кажется, я очень положительно на него влияю.