Чистый лист

Берд Таня

— Ты думаешь? — холодно произнес он.

— Я уверена в этом.

— Ну начинай, разговаривать, — все так же холодно сказал муж.

— Стас, что произошло?

— Ничего, Алин. Просто я осознал свою ошибку.

— Ошибку… — я не смогла договорить, в глазах потемнело и поплыло, виски сдавило как в тисках.

— Алина, — это последнее что я услышала.

«Фу, какая гадость, почему так воняет», — просыпаясь думала я. — «Стас совсем сдурел, что за вонючую фигню он мне тычет в нос» — я слабо замахала руками

и открыла глаза. Что-то или кто-то белое было передо мной.

— Так, отлично, — протянуло это что-то женским голосом, — очнулись уже хорошо. Приходим в себя. Сейчас я вам сделаю укольчик и полегчает.

— Какой укольчик? — еле ворочая языком, спросила я.

— Как вас зовут? — не отвечая мне, белая интересовалась моим именем.

— Алина, — еле выговорила я.

— А отчество?

— Михайловна. — «Да какого, черта.» Я заморгала, и уже увидела, что белая — это врач. — Что со мной случилось?

— Вы сознание потеряли, милая. Нельзя так себя доводить. Так и до истощения не далеко. — и отвернувшись, она начала кому-то говорить: — Постельный режим дня два строгий. И кормить ее побольше. Худая совсем.

— Хорошо, доктор, — услышала встревоженный голос Стаса.

Когда врач ушла, муж подошел ко мне и с заботой посмотрел:

— Ты как, малыш? — Вот, я опять «малыш».

— Ну жить, наверное, буду, — мне еще тяжело было говорить. — Стас, нам бы поговорить.

— Да, Алин, но сначала наберись сил.

— Стас, я сейчас хочу.

— Нет, — твердо сказал он. — Сначала на ноги встань.

Я демонстративно отвернулась от него, через минуту или две мирно посапывала.

Глава 22. Мама

Я всю неделю была дома. Стас пробыл со мной два дня, следя, чтобы соблюдала прописанный врачом постельный режим. Потом ему пришлось выйти на работу. Он передал меня Маше, просил следить за мной, чтобы я не перенапрягалась и ела. Мы так и не поговорили, не до этого было. Мой обморок был вызван истощением и моральным, и физическим.

Все два дня, что была дома, муж ухаживал за мной с виноватым видом. И вот сегодня он ушёл на работу, а я спустилась вниз, где крутилась Маша.

— Доброе утро, Алина, — поздоровалась она со мной, — Вы уже лучше выглядите, гораздо лучше. Я сейчас полы домою и пойдём на улицу, подышим воздухом.

— Спасибо, Маш! Я чувствую себя разбитой старухой, — усмехнулась ей.

— Какая старуха, вам и тридцати нет ещё, — засмеялась женщина. — Я себя старухой не ощущаю. Знаете, я думаю просто все навалилось на вас, а сейчас у вас "отходняк" таким образом проявился.

— Может вы и правы. Мне аж есть захотелось.

— Я вам сейчас принесу завтрак, — тут же подскочила Мария.

— Я сама, мне двигаться надо тоже, — встала и пошла на кухню. Там так вкусно пахло домашними котлетками, заботливо

приготовленными Марией, у меня аж слюнки потекли и засосало под ложечкой.

Когда Маша доделала свои дела, а я слегка привела себя в порядок, мы вышли на улицу. Прошлись вдоль высоких заборов, огораживающих частные владения, дошли до небольшой берёзовой рощи, прошлись по ней, дыша ранним весенним воздухом, болтая о жизни, любви, мужчинах. Мы погуляли почти час. Вернувшись домой, я устало села на диван в столовой, Маша разогрела обед и тоже присела рядом со мной. Мы продолжали болтать, смотря телевизор и обедая.

— Алина, у вас румянец появился и глаза опять загорелись, — радостно сказала Маша.

— Маш, давай уже перейдём на ты.

— Давай, — согласилась девушка.

— Вот и славненько. — И тут раздался звонок в дверь.

— Интересно кто там? — вставая, сказала Мария, — пойду открою.

Мария вернулась минут через пять не одна:

— Алина, это к тебе, — я обернулась. Рядом с Машей стояла моя мама. Глаза её холодным серым блеском смотрели на меня.

— Ну здравствуй, доченька, — надменно и холодно поздоровалась мама.

— Маш, — обратилась я к домработнице, — оставь нас, пожалуйста. — Мария вышла. — Здравствуй, мама, — ответила я матери на приветствие и замолчала.

— Пришла посмотреть, как ты устроилась, — присаживаясь на стул, сказала она. — Молодец, что взялась за ум.

— Спасибо, — сухо ответила я.

— Алин, ты же понимаешь, что была не права, — я удивлённо вскинула брови. — А чему ты удивляешься? Ты жила с бандитом, опозорила нас с отцом. Знаешь, как нам было тяжело? — она поджала губы и зло сверлила меня глазами.

— Во-первых, я не знала, что он бандит. Во-вторых, как именно я вас опозорила?

— Неужели ты не понимаешь? — театрально вплеснув руками, воскликнула моя мать. — Ты в тюрьме сидела, Алина. Только это обстоятельство позор. А уж чем занимался твой этот. Он монстр, а ты ему не помешала. Алина, ты женщина, каждая женщина создана для того, чтобы оберегать мужчину и ставить его на путь истинный. Вот ты не смогла его наставить, все потому, что ты думала о том, как бы быстрей подставить ему одно место. Даже если ты не знала, ты женщина, ты должна чувствовать. Алина, ты должна думать была головой, а не тем местом каким ты думала!

Это все мне говорила женщина, которая меня родила, это была моя мама, мамочка, самый родной человек на свете сейчас пытался втоптать меня в грязь.

— Мам, — тихо сказала я, — ты живёшь с человеком, который молодым студенткам ставит оценки за интим. Я уверена, что ты знаешь об этом. Это ты его наставила на такой путь?

— Не переиначивай мои слова, Алина. — строгим учительским голосом проговорила мать. — Твоему отцу как мужчине в интимном плане нужно больше, чем может себе позволить приличная женщина.