Чмоки

Хаггинз Дэвид

Алан откалывал перед ней какую-то джигу, самозабвенно закусив нижнюю губу и упорно не попадая в такт. Мэри, как обычно, развела свою хипповскую пластику и уже начинала подхихикивать, глядя на Алановы ухищрения. Тот попытался было улыбнуться, но потом оскорбился и уселся на диван пить кофе. Я присоединился к нему, и мы вместе смотрели на девушек.

Когда песня кончилась, Алан сказал, что ему пора, и сразу встал. Он поблагодарил Лиз и повернулся к Мэри:

— Рад был познакомиться. Классно танцуешь. Надо нам как-нибудь на дискотеку сходить.

Не знаю, была

ли тут подколка, на Мэри явно решила, что была.

— Спасибо, — сказала она, холодно пожимая ему руку.

Я проводил Алана до машины, а девушки пошли в дом. Алан поблагодарил меня и напомнил, что завтра утром надо будет поговорить о Тони.

Я помахал ему и вернулся в гостиную. Мэри простиралась на диване, курила очередной косяк и всячески поносила Алана. Лиз лежала навзничь прямо на ковре.

— Нет, это клиника просто! — возмущалась Мэри. — А понтов-то, понтов! Крут просто как черепашки-ниндзя!

Девушки залились долгим обкуренным смехом.

— Да ладно тебе, — отозвалась Лиз, массируя себе ребра. — Нормальный мужик.

— Нормальный?! Ненавижу таких: тоже мне Аполлон, кроме себя, ничего вокруг не видит. С танцами вот только у него промашка вышла.

— Просто он — натурал, в отличие от большинства знакомых, вот и все. И посимпатичней, кстати.

— Ну не знаю. Скользкий он какой-то. Вот подождите, он еще женится на какой-нибудь дуре. Она ему будет в рот смотреть, а он от нее гулять будет направо и налево. Ты тоже хороша: женишка мне нашла.

Я сидел с ними, пока голова не закружилась от кумарного дыма. Потом закинул тарелки в посудомойку и пошел спать. Прежде чем выключить ночник, изучил лампочку. Ничего подозрительного. Я лег, и меня понемногу унесло в сон под низкие ритмы регги, приплывавшие снизу из гостиной.

Страх и ненависть в «Пуффа Груп»

На следующее утро, когда я уезжал на работу, не первой молодости «Рейндж Ровер» Мэри все еще стоял напротив дома. Очевидно, Мэри перекумарилась и решила заночевать у нас. Я катил вдоль поля для гольфа. Деревья и камни казались сделанными из стекловолокна. Я вставил в магнитолу кассету «Эйпекс Туин». Сегодня в каждой ноте был какой-то свой смысл. Вообще, я как будто предчувствовал что-то. Как будто должно было открыться что-то важное. Важное и не совсем приятное.

Гудрун сидела за своей конторкой и пила купленный по дороге капуччино.

— Стив, приветики! Как там в Хитроу — уладилось? Нормально?

— Нормально. Уже пришел кто?

— Не-а. Лоренс звонил из Ковент Гардена. Просил, чтоб ты на Кингс-роуд подъехал: у Джилл с кассой какие-то проблемы. А Дин не объявлялся.

— И не объявится скорее всего.

Дин недавно взял наш опт на комиссию, и, учитывая плачевные наши дела, было мало надежды, что он что-то с этого поимеет.

— Ничего не передавали?

— Джулия звонила, подтвердила, что встреча в четыре.

Джулия — это помощница Салли, въедливая яппи старой школы. Она организовала нам пакет инвестиций и с тех пор присосалась к Пуффе, как клещ. У нее блестящие черные волосы,

коротко остриженные на манер каски — голова получается как головка насекомого. Наверное, если откинуть ей челку, то на лбу окажется татуировка: «ХОЧУ» шанелевским шрифтом. Салли Мур, ее шефиня, сама работает с оптом. Ее компания называется «Своя тема». На ее-то деньги мы и расширились.

Это было в тот период, когда мы решали проблему с «притоком наличных средств». Дорогая аренда, хилые продажи и общий спад в экономике косили нас под корень. И вот месяца три назад мы с Тони собрались с силами и пришли на поклон к Салли в ее офис в Ковент-Гардене. И Салли оказала нам позитивное содействие. Она продемонстрировала сопереживание и подбодрила нас на пути к новым достижениям. Цунами позитива, исторгнутого Салли, прямо-таки переливалось через край огромного графитово-серого стола, абсолютно голого, если не считать плоского телефона и бонсая в горшке. Она посоветовала нам расширить оптовую часть и, минимизировав расходы по магазинам, дотянуть до конца арендного срока.

Обитый облезлой ковровой плиткой пуффовский коридор напоминал сходни корабля-призрака. От поблекших «постиков», приклеенных к мертвым мониторам, веяло смертью и разложением. На столах среди наваленных пружинных фолдеров виднелась пенопластовая тара из-под кофе. В наполовину пустом стаканчике на поверхности скисшего молока образовался архипелаг плесени.

Когда кредиторы возжаждали крови, Алан уволил восемь наших сотрудников. Поскольку от банка помощи не предвиделось, он попросил Салли увеличить инвестиции, чтобы было на что проводить реструктуризацию по разработанной им схеме. В результате Салли получала контрольный пакет, но у нас с Тони все-таки оставалось на двоих сорок процентов. Тони, когда узнал, что Салли созывает совет директоров, тут же ударился в запой, решив, что Алан убедил ее с ним расстаться.

Я уныло прошел в свой стеклянный закуток и закрыл дверь. Сил не было совершенно. Энергии позвонить в магазин на Кингс-роуд — тоже. Месяц назад Алан уволил тамошнего менеджера, чтобы, как он выразился, «гарантировать места для остального персонала». И незамедлительно нанял на пол-оклада юную студентку Джилл. У Джилл уже были проблемы с переучетом и защитными ярлычками. Теперь, видно, пришла очередь кассы. Но криворукая Джилл — это пустячки и цветочки в сравнении с Главным, с фильмом-катастрофой, съемочной площадкой для которого послужила моя собственная жизнь. Ибо для неврастеника со стажем неминуемое разорение плюс семейный кризис — самое, что называется, оно.

— Стив, Лиз на первой линии.

Раздался щелчок.

— Привет, как жизнь?

— Ничего. Ты рано встал. Слушай, как думаешь, Алану вчера совсем не понравилось?

— Переживет как-нибудь.

— Слушай, я что, собственно, звоню? Ты помнишь, что у нас сегодня тренинг в пять тридцать?

Матерь божья!

— Да?! Господи, совсем из головы вылетело. Только мне ведь в четыре к Салли надо. Я не говорил разве?

Я заерзал в своем директорском кресле в поисках лазейки. Лиз обреченно застонала.