Чмоки
Шрифт:
— Да я уже рассказывал… Мы с ней давно уже живем, видимо, поднадоели друг другу. Мы еще до всего этого ходили к консультанту по семье и браку.
Кейт молча ждала, пока я продолжу. Я чувствовал, что она понимает, ей не наплевать.
— Не знаю, может, если бы дети были…
— А вы долго пытались детей завести?
Я рассказал Кейт о фокусах с циклом, которые мы с Лиз проделывали последние три года. Сначала врачи занялись ее трубами, но в скором времени предложили мне сделать подсчет спермиев. Существовала пугающая вероятность того, что линия Корков
Результаты подсчета, конечно, не вдохновляли, но и отчаиваться было пока рано. Я, правда, слегка обалдел, когда выяснилось, что у меня такой низкий показатель. Но все же маленькие целеустремленные головастики пока еще в достаточном количестве виляли хвостиками в моем белке, а это значило, что для нас с Лиз существовал какой-то процент вероятности. Тогда-то и начались у нас веселые времена: Лиз носилась с таблицами, пила гормоны, мерила по утрам температуру, а я — я охлаждался. Перед каждым плановым соитием я клал свое хозяйство в миску с крошеным льдом, чтобы снизить температуру спермы. Надо сказать, это было довольно приятно.
Доктор в клинике мне все объяснил. «Понимаете, у женщин яичники внутри, а у мужчин мошонка снаружи — специально, чтобы охлаждалась. Так что, если не перегреваться, больше будет вероятность оплодотворения. Да, и вот еще: с сегодняшнего дня узкие джинсы мы больше не носим».
Я не удержался и сообщил ему, что их и так никто не носит годов эдак с семидесятых.
Два года мы с Лиз трахались, как роботы, без всякого результата. Тут кто угодно умом поедет. Потом еще два раза пробовали искусственное зачатие по две тонны заход — и опять ничего. Дешевле было бы выписать младенца из какой-нибудь Румынии — там у них этого добра много, — но Лиз очень хотелось иметь своего.
— Короче, в конце концов мы сдались. Ну или почти сдались, — сказал я. — Лиз уже подумывает кого-нибудь усыновить.
— А вы что?
— До прошлого года я был за, а теперь не знаю. Мне кажется, она думает, что мы так начнем все заново. А я не знаю, может, нам вообще лучше разойтись. У нас с ней все сложно. И я считаю, что нельзя заводить ребенка, просто чтобы отношения наладить. А у нас с ней как раз так и получается…
— А Лиз говорит, что вы еще можете все наладить, только вы должны этого хотеть. Как вы думаете?
— Она себя убеждает, что можно так вот сразу все изменить. Не знаю, я лично сдерживаюсь, просто чтобы на ссору не налететь.
— А из-за чего вы ссоритесь?
— Да из-за всего. Например, меня тут один гад кинул, а она из него ангелочка делает.
— Этот тот, из-за которого вас сократили?
— Ну да, Алан. Не знаю, что у нас теперь с Лиз может наладиться — с работы меня выгнали, денег меньше стало…
— Но все-таки, когда мы вас выпишем, вы хотите вернуться домой?
— Ясное дело. Чем быстрей, тем лучше.
Хорошо, что Кейт поняла, что у нас с Лиз не все гладко, и не стала меня переубеждать
На другой день часов в двенадцать неожиданно заявилась Лиз и сообщила, что с ней тут еще кто-то, а кто — сюрприз. Она так сияла, что я уж было решил, что она достала мне живого Микки-Мауса.
— Не знаю, может быть, ты еще не готов… — начала она. — Но просто понимаешь, он хотел тебя проведать, а я сегодня говорила с доктором Паркер, и она сказала, что если ты в состоянии, то можно.
— Кто там?
— Алан.
У меня внутри все похолодело.
— Нет, если ты не готов — не надо, он поймет. Он знает, что ты болел. Он просто хотел зайти, сказать, чтобы ты поправлялся. Не знаю, я ему сто раз уже говорила, что это глупо, но он до сих пор мучается, что ничего не сделал, когда Салли тебя выгнала. Он к тебе правда хорошо относится, Стив…
— Где он? — Сердце у меня стучало, я и злился, и трусил, и не очень-то был уверен, что выдержу такое испытание.
— В коридоре ждет. Он не хочет, естественно, тебя волновать, но, по-моему, тебе было бы полезно с ним поговорить.
— Ладно, пусть заходит, — сказал я. — Мне же надо еще за ту драку извиниться.
Лиз пошла за Аланом, а я собрался с духом и приготовился делать хорошую мину. Я надеялся, что литий удержит меня в рамках.
Алан вошел, снял темные очки от Arnet, нацепил сочувственную улыбку и направился прямиком ко мне жать руку. Щека у него была замотана бинтом, на запястье красовалась пластиковая шина, а на шее — розовый поролоновый фиксатор.
— Привет, — сказал он, опасливо переглянувшись с Лиз.
— Привет. Спасибо, что пришел, это для меня сейчас важно. Ты садись где-нибудь. Сок апельсиновый будешь? У меня больше нет ничего…
— Спасибо, все нормально.
Алан прошел к креслу, а Лиз присела на край кровати и взяла меня за руку.
— Вот. А нам врачи говорят, что скоро уже можно будет домой, — сообщила она Алану. — Стив у нас молодец.
Она говорила так, как будто я был каким-то малолетним дебилом.
— Здорово, — просиял Алан. — Слушай, Стив, ну тебе и досталось. Когда врачи мне все объяснили, я даже не поверил.
Я присмотрелся к нему, надеясь уловить фальшь, но взгляд его был ясен и чист.
— Ты меня извини, что я тогда на тебя набросился, и вообще… Я тогда ничего не соображал.
— Господи, о чем речь! Все нормально. Щеку мне зашили прекрасно, штуковину эту скоро уже снимают, — сказал он и, поправив фиксатор, с улыбкой откинулся в кресле.
— Да нет, знаешь, правда нехорошо вышло, — сказал я. — Тем более мне ведь Лиз рассказала, как ты меня сюда отвез и как ты ей помогаешь.
— Алан просто чудо, — с улыбкой пропела Лиз.