Чокнутые
Шрифт:
– Не возражаю, - громко сказал царь и прошептал: - Но потом…
– Вас понял, ваше величество. А как с Кирюхиным? Он у нас проходил по делу четырнадцатого декабря двадцать пятого года. С тех пор - невыездной.
В спальне фрейлина включила музыкальную шкатулку. Раздалась знакомая музыка, зовущая к любовным утехам.
Император встал, торопливо подмахнул проект и сказал:
– Ну, Александр Христофорович! Ну, сейчас уже не то время… Ну, бог с ним, с этим Кирюхиным, - пусть едет!..
Лондон был хрестоматийно
На пристани стояли несколько джентльменов.
– Гостиницу забронивали?
– спросил один.
– Так точно, мистер Стефенсон, - ответил другой.
– Не вздумайте показывать этим варварам наши последние модели.
– Так точно, мистер Стефенсон, - сказал третий.
– Презенты?
– Готовы, сэр, - поклонился четвертый.
– Внимание!
– сказал мистер Стефенсон.
…Когда барка с нашими путешественниками причалила к пристани и Герстнер в дорожном костюме, Родик в строгом сюртуке, а Маша в шляпке с искусственными цветами сошли на берег, Стефенсон радушно улыбнулся:
– Дорогие коллеги! Я счастлив приветствовать вас на туманной земле Альбиона. Как поживаете?
Маша синхронно перевела фразу Стефенсона. Герстнер снял кепи:
– Мистер Стефенсон! Джентльмены! Мы прибыли к вам, чтобы совершить коммерческую сделку, которая по праву может быть названа - контрактом века! Я глубоко убежден, что, несмотря на различие политических систем, торговля между нашими странами может только укрепить наши добрососедские отношения!
– Леди и джентльмены!
– провозгласил Стефенсон.
– В знак нашего высочайшего расположения мы хотели бы преподнести вам кое-какие пустячки…
По его знаку три джентльмена тут же шагнули вперед и один подал Герстнеру золотую модель паровоза, сказав при этом: «Девяносто восьмая проба…»; второй вручил Маше бриллиантовое колье, прошептав: «Все камни
– голубой воды…»; третий протянул Родику роскошную музыкальную шкатулку, тут же продемонстрировал ее звучание, не забыв сказать: «Чистое серебро…»
Стефенсон начал длинную речь. Герстнер негромко сказал Маше:
– Эту болтовню можете не переводить. Отдыхайте.
Родик показал ему на презенты, спросил на ухо:
– За что это нам?
– Во внешнеторговых отношениях так заведено. Когда одна иностранная фирма что-нибудь покупает у другой…
– А мы-то тут при чем?
– Но мы же для них иностранцы!
– Ах, да… Верно. Как бы они под эти презенты нам какое-нибудь бракованное старье не втюхали.
– Вы сошли с ума, Родик! Честь фирмы…
– Антон Францевич, наивный вы человек! Вы поглядите на его рожу - жулик в седьмом колене!.. Машенька! Ты-то хоть ухо не заваливай - смотри в оба…
В Ньюкасле на заводе Стефенсона наши герои осматривали готовую продукцию. Джентльмены давали объяснения.
– Ну, что? По-моему, прекрасный паровоз, - Герстнер посмотрел на Родика и Машу.
–
Родик подмигнул Маше, показал глазами на паровоз.
– Отодвиньтесь, Антон Францевич, - сказала Маша.
– И ты, Родик. Мешаете.
Родик и Герстнер отступили на шаг. Маша сосредоточилась. И вдруг (а может быть, это всем только показалось) над ее головой возникло некое странное свечение! И тут же пропало.
Маша тяжело выдохнула и уверенно проговорила:
– Ну что ж… Втулка золотника с опасной внутренней раковиной. Очень большой зазор в кривошипном механизме. И вообще - это устарелая модель. Фирма мистера Стефенсона уже давно располагает гораздо более совершенной машиной…
В кабинете Стефенсона присутствовали все его джентльмены, а также Герстнер, Родик и Маша в шляпке с цветами.
– Я не понимаю, каким образом произошла утечка информации, - Стефенсон грозно посмотрел на своих служащих.
– Но это не должно стать препятствием к заключению контракта.
Герстнер, Родик и Маша радостно переглянулись.
– Однако цены на каждую такую машину будут на сорок процентов выше.
– Как?!
– вскричал Герстнер.
– Но мы же договаривались…
– Новая модель. Мир дорожает, - фарисейски вздохнул Стефенсон.
– У нас же было все точно рассчитано!
– чуть не расплакалась Маша.
– До копеечки! Тютелька в тютельку!..
– У нас нет таких денег, - упавшим голосом сказал Герстнер.
– Это ваши проблемы, сэр.
– Правильно, сэр. Это наши проблемы, и мы их сами решим, - по-английски сказал Родик, встал из-за стола и вышел.
Маша бросилась за ним. Она догнала Родика уже в коридоре:
– Родик, миленький… Где ты хочешь достать деньги?
Родик обнял ее, нежно поцеловал в кончик носа и совершенно честно сказал:
– Понятия не имею.
Ночью Родик во фраке сидел за карточным столом фешенебельного аристократического клуба и играл с несколькими лордами в «очко».
– Девятнадцать!
– торжествующе заявил Родик и открыл карты.
– У меня больше - двадцать, - сказал его партнер и смешал карты.
– Покажите!
– потребовал Родик.
А ранним утром они втроем завтракали в маленьком уличном кафе на берегу Темзы, и Родик, со следами бессонной ночи на лице, рассказывал Маше и Герстнеру:
– Я ему говорю: «Покажите!» А он мне отвечает: «В нашем клубе джентльменам верят на слово». И тут мне так стало везти!.. Как ни прикуплю - «очко»! Двадцать одно и не меньше! Даже карты смотреть не надо!..
И Родик выхлестнул на стол огромную пачку денег:
– Вот! Вместе с нашими - как раз на семь новых паровозов.
Герстнер потрясенно смотрел то на Родика, то на деньги…
– Родик… - тихо сказала Маша.
– Родион Иванович… Ведь это же нечестно…
– Да ты что, Машенька! Все в порядке, не бойся!..