Чокнутый
Шрифт:
– Попрощаться? Ты? Вы что, сговорились все!
Мил вскочил и стал суетливо крутиться вокруг сиротливо стоящего перед ним мутанта.
– Сначала Альвареза зазнался, лапы не подаст, банана в урожай не выпросишь. Потом Мышь. Ну, эта ладно, дальняя знакомая. Странничек наш серый, Родж Ночной, черт. Ночью со всей стаей и ушел. Даже не попрощавшись. Ему, видите ли, невозможно с Чокнутым прощаться. Что я, больной? Или заразный? Остались Бобо, Квар да ты.
– Я, это...
– Тебе тоже Чокнутый надоел? Оскомину набил. Изжога.
Мистер робко стоял на своем месте, продолжая улыбаться уголками губ. Он ждал, когда белая пантера закончит. Не в правилах мутантов перебивать чокнутых. Даже если чокнутый сам Чокнутый.
Мил выдохся достаточно быстро. Он перестал крутиться и улегся, уткнув глаза в землю. Как в старые добрые времена, когда он был никому не нужен. И когда ему никто не был нужен.
– Я не ухожу в полном смысле этого слова, - робко начал Мистер.
– Мне от этого не легче.
– С тобой остается молодая пантера.
– Ага. Вы, наверно, сговорились все. Квар и Бобо то же самое твердят. Ну, Квар, предположим, понятное дело. Я вроде теперь его... Как это по-вашему?
– Да как и везде. Зять.
– Вот-вот. Зять. А знаешь, что пещерник мне втолковывает? Не поверишь. Я, говорит, без крепкой ячейки общества, без надежного тыла захирею. Друзья друзьями, а ячейка ячейкой.
Мил тяжело вздохнул. Ему действительно в последние дни было особенно тяжело. Словно закончилось большое интересное приключение. Друзья уходят кто куда. Грустно. Теперь вот и мутант. Какой-никакой, а товарищ. Проверенный временем и обстоятельствами. Хоть и пованивающий иногда.
– Куда уходишь-то?
– Надо принимать действительность такой, какой она принимается.
– Да тут недалеко, - неопределенно сказал Мистер.
– Своих всех забираешь?
Мутант коротко кивнул.
– Когда?
– Пришельцы говорят, что можно прямо сейчас.
Мил недоуменно уставился на мутанта:
– И что это значит? С каких пор ты стал прислушиваться к мнению Пришельцев?
Мутант замялся:
– Дело такое... Не хотели тебе раньше времени говорить. Все ночами да ночами. Но... Пойдем лучше. Все увидишь сам.
Мил, покрутив когтем у виска, определяя психическое состояние мутанта, все же послушался и двинулся следом. Что-то в последнее время его не слишком посвящают в дела. Все как-то странно и тайно. Одно из двух. Или у всех поехала крыша, или он, Мил, стал никому не нужен.
Мистер направлялся прямиком к пещере. Насколько знал Мил, работы комиссии уже практически закончились и делать там было, в принципе, нечего. Особенно жителям с нарушенной психикой. Но мутант уверенно двигался именно к Станции Переработки, и данное обстоятельство немного смутило Мила.
Он почувствовал неладное, нечто особенное, не доходя до пещеры метров пятьдесят. Все вокруг было каким-то необычным. Слишком радостным, что ли. Деревья, кустарники и даже трава цвели яркими большими и маленькими
Мил не считал, что сошел с ума. Он был твердо уверен, что до весеннего цветения еще бог знает сколько времени. Следовательно...
– Мистер! Черт побери! Что происходит?
Мистер остановился у самой пещеры, единственный вход в которую был шагов на двадцать свободным от буйного цветения.
– Я ухожу, Чокнутый. И хочу, чтобы ты первым встретил меня.
На лице мутанта застыла такая блаженная улыбка, что Мил даже засмотрелся на него. Иногда мутанты бывают весьма симпатичными. Когда захотят.
– Я ничего не понимаю.
– Он действительно ничего не понимал.
– Все просто.
– Счастье так и не сошло с морды мутанта.
– Все всегда очень просто. Пришельцы сказали нам, мутантам, что если кое-что изменить в схеме пещеры, то можно исполнить наше желание.
– Желание?
– На Мила нельзя было смотреть без содрогания. В голове все перемешалось, мутанты, цветы, пещера. И как-то не связывалось.
– Это у нас наследственное.
– Мистер почему-то опустился на колени и погладил траву.
– Каждый мутант с самого раннего детства мечтает... Нет, не так. Страстно мечтает стать бабочкой. Смотри...
С веселым смехом мутант вскочил и вскинул руки над головой.
И словно мир взорвался красками.
Сотни, тысячи цветов одновременно взлетели над мутантом и Чокнутым. Тысячи и тысячи бабочек кружили над радостно смеющимся Мистером и ошарашенным Милом.
– Эта наша мечта!
– Мутант обернулся к белой пантере.
– Мы все мечтали стать бабочками. И это то немногое, что мы попросили у джунглей за наше вековое уродство. А теперь мы прекрасны.
Мил на секунду зажмурил глаза. Господи, ну конечно. Какой он все-таки глупый. И прав, сто раз прав Мистер, что сделал это. У него и остальных мутантов была мечта. И как хорошо, что она сбылась.
Он открыл глаза, но мутанта рядом уже не было. Только гигантский кокон хоровода бабочек кружил вокруг него.
И Мил засмеялся. Он был счастлив. Хоть кому-то он помог обрести счастье.
Один из цветков оторвался от кокона, подлетел к Милу и сел на переносицу.
– Мистер?
– осторожно спросил Мил, сводя глаза в кучку.
Бабочка медленно махнула крыльями.
– Мистер... Мистер... До свидания, бабочка Мистер...
И то ли послышалось, то ли почудилось. Тихий шелест, шепот крыльев...
– До свидания, Чокнутый...
x x x
Весь следующий день никто не мог найти Чокнутого.
Его обнаружили только на следующее утро.
Он лежал рядом с входом в пещеру. Какой-то потерянный. Незнакомый. От всего отрешенный. Таким он и оставался до тех пор, пока не прибыл катер Пришельцев. Из него выскочили Шейла, Квар. Вывалился Бобо. Последним показался человек в черном.