Чокнутый

Костин Андрей

Чуть в стороне пантеры сцепились с Полосатыми кошками и Большими Нечесаными гривами. По правде сказать, ни у тех, ни у других не было особого желания убивать друг друга, поэтому то, что происходило между ними, можно было скорее назвать выяснением соседских отношений. Ничего личного. Никто не добивал упавших, которых было не слишком много и которым предоставляли свободно удалиться с поля боя. Никто не выцарапывал глаз и не отгрызал хвосты. Потому что даже самая продажная кошка знает, что показываться в джунглях без глаза, а тем более без хвоста совсем уж пропащее дело. Только изредка, когда кто-то уж сильно зарывался,

следовало грозное предупреждение, останавливающее рьяного вояку.

Гораздо сложнее обстояли дела там, где схлестнулись обезьяноподобные. Орангутанги, равно как и другие, предпочитающие питаться бананами и гусеницами, никогда не испытывали друг к другу особой любви. Мало ли точек неприязни?! Зона охоты и проживания. Похищение детенышей или самок. Или самое больное - вера. Все просто. Племя орангутангов свято верило в свою собственную красоту и неповторимость. И, соответственно, не слишком признавало подобное право за всеми остальными прямоходящими. Тем более такими страшными, как орангутанги, макаки. О красоте горилл среди соплеменников Альварезы вообще говорить считалось дурным тоном.

И нет ничего странного в этой вере. История джунглей знает немало случаев, когда убивали и за меньшее. У одних вера в бога, у других - в собственную красоту. И возьми небо звезду, дающую планете тепло и свет, ради такой красивой веры можно было пролить и свою, и чужую кровь.

Альвареза со своими ребятами держался. На последнем издыхании, но держался. Слишком неравны силы. Но не зря, не зря их так долго мурыжил Мил, заставляя тренироваться. И если спасенные скажут Милу спасибо за те приемы рукопашного боя, что им так долго втолковывала белая пантера, это станет самой лучшей наградой бывшему полицейскому.

Что творится с флангов, Мил видеть не мог. Он уже бросил наблюдать и осмысливать. Джунгли не дают времени на долгие раздумья. Зачем крутить мордой, соображая, какую жертву лучше убить. Убивай ту, которая ближе. Но он был уверен, что мутанты, его мутанты, стояли, стоят и будут стоять до самого конца. Если уж кому и нет дороги обратно, то только им. Или проиграешь и умрешь, или выиграешь, оставаясь живым. Нет, эти уродцы будут стоять до последнего.

Мил сиганул к пантерам, вспомнив, что должен и им показать, что альбиносы не такие уж потерянные индивидуумы. Но тут случилось совсем непредвиденное. Первый же обладатель мохнатой гривы на шее и огромных, не в пример Милу, клыков, с которым он столкнулся нос к носу, аккуратно отбросил, парировал удар и довольно грубо бросил в глаза:

– Куда прешь, щенок! Дуй отсюда, пока бока не намяли.

Мил ожидал чего угодно, но только не этого. И только когда подскочивший Квар, старина Квар, отпихнул его своим телом, сумел внятно произнести:

– Что, черт возьми, происходит?

У Квара не было времени объяснять Чокнутому все в мельчайших подробностях, и он ограничился коротким:

– Нормально все.

Разве можно объяснить альбиносу, что ни пантеры, ни гривастые, ни прочие Большие кошки не способны убивать равных себе, тем более состоящих почти в кровном родстве. И не мог объяснить. Что же побудило кошек встать в ряды Проклятых? Мало ли причин. Джунгли...

Более подробную информацию дал Бобо, который затормозил четырьмя конечностями рядом с Милом:

– Это, что ли? Не бери в голову. Они в голодные времена не

то что пищей - самками делятся. Эффект выживания. Сам понимать должен. А теперь и решай, как у них складываются отношения. Но ты лучше туда посмотри.

Мил обратил свой взор в ту сторону, куда показывал медведь.

Прямо на них, сметая все на своем пути, подминая тела своих и чужих, перла тяжелая вражеская кавалерия с широкими оттопыренными ушами. И не беда, что она была в единственном числе. Урон, который наносил длинноносый житель, мог сравниться только с зимним ураганом. Те смельчаки, которые рискнули встать на его пути, давно были мертвы.

– Черт!
– Мил закусил нижнюю губу. Он как-то не подумал об убойной силе этого, по всей видимости, дикого слона. И, судя по общей картине, перевес потихоньку переходил на сторону Проклятых.

– Надо отступать, - нервно вздрагивая, сказал Бобо. Надо. Но тогда все будет проиграно. Стоить только чуть дрогнуть, чуть попятиться назад, и то легкое, неуловимое чувство удачи отвернется от них навсегда.

– Где серые странники?

– Да какие странники против такой махины, - отмахнулся медведь. Да они уже и так давно схлестнулись. Вон там, видишь, туча пыли? Так это они. Ну не выдержали. А ты сам бы стал ждать приказа? То-то же. Родж правильно поступил. Рыси сами хотели нас с флангов обойти, тут их страннички и перехватили. У них к Маленьким Но Дерьмовым Кошкам свои счеты. За прошлое. Пущай разбираются. Так что начет лопоухого? А, Чокнутый?

Думай, Мил, думай. На то ты и человек, хоть и бывший, чтобы думать. Находить выход из кризисных ситуаций. Еще немного - и жители дрогнут. Дрогнут и побегут. И тогда конец. Не помогут ни призывы, ни белая шкура. Бросить всех на эту тумбу? Это сколько новых смертей. И в этих смертях будет виноват он, Мил. Потому, что не продумал и не предугадал.

– А глаза мы ему выцарапать можем?
– спросил он у Бобо. Просто так спросил. Без всякой надежды. Медведи этого не сделают. Не достанут. Орангутанги слишком заняты своими разборками. От пантер и мутантов проку мало. Больше умрет, чем хоть на пару шагов приблизятся.

Бобо не отвечал, тупо вглядываясь в одну точку.

– Или испугать его?
– не унимался Мил, все более распыляясь, видя, как один за другим жители погибают под тумбами лопоухого.

– Испугать?
– эхом отозвался пещерный медведь, но глаз от чего-то интересного не отвел.

– Ну да.
– Ну почему медведи такие тугодумы?
– Чего боятся слоны? Чего может бояться вислоухий?

– Они могут бояться только одного.
– Голос Бобо упал до самой низкой отметки. Милу пришлось напрячься, чтобы расслышать все слова пещерника.
– А вернее - кого.

– Мышей!
– Хорошо, когда хорошие мысли приходят одновременно к двум умным жителям. Жаль только, что эти мысли такие несбыточные.

– Мыши, мыши, мыши! Да нет у нас мышей!
– Мил готов был плакать от бессилия.

– Мышей нет, - как-то уж слишком радостно сообщил Бобо, расплываясь в довольной улыбке.
– А вот в единственном числе - это можно.

Смутная, совсем слабая догадка промелькнула в голове у Мила. Боясь спугнуть ее, он медленно стал поворачивать морду в сторону звезды, дающей планете тепло и свет. Как раз в ту сторону, куда так настойчиво был устремлен взгляд Бобо.