Чомбо
Шрифт:
– Менее половины процента? То есть в рай попадает так мало народу?– удивился я.
–Нет, это количество Проявленных. Большинство просто не созревают, по каким – то не понятным пока нам, причинам. Наши ученые предполагают, что в рай попадают примерно двенадцать процентов населения, однако они не созревают до проявления. И никто не знает, почему. – повторился он.
– А как же мои бывшие грехи? Ведь я очень много народу убил в свое время?
– А никак, законы божьи неумолимы. Все мы камикадзе, всех нас ждет ад, и за земные грехи и за поступки против дьявола. Он нам тоже все припомнит. Мы боремся без бонусов и без выгоды. Когда погибнем, то пойдем все по общей схеме. Неблагодарная
Повисла пауза.
– Ты говорил, что вашему преподобному семьсот лет. Вы что, бессмертны?-продолжал я расспросы.
– Нет, мы такие же смертные, только умеем регенерировать свой организм, тем самым живем дольше, чем обычные люди. У кого больше силы и знаний, тот живет дольше. Человек ведь умирает не потому, что время пришло, его или убивают или организм дает сбой, какие-то системы перестают функционировать и выходят из строя, вот и умирает. Теоретически мы можем жить очень долго, если не вечно. Однако нас чаще убивают.. Гораздо чаще, чем хотелось бы– горько усмехнулся он.
– А тебе сколько лет?– спросил я.
– Я молодой, твоего возраста, а вот Роксана постарше, сколько тебе? Девяносто?
– Девяносто три. – поправила она.– я никого не убиваю, я берегиня, занимаюсь защитой и лечением Виттов, может когда и увижу Рай. – улыбнулась она.
Мы вопросительно посмотрели на Олега, молча потягивающего виски и смотрящего на панораму ночной Москвы.
– Триста сорок один скоро исполнится. Я воин.– ответил он. Я уважительно присвистнул.
– А ты?
– Спросил я Игоря.
– У меня широкий профиль. Воин, экзорцист, лекарь, курьер, носитель матриц, в общем, боец широкого профиля.
– Носитель матриц?
– Ну, иногда, более высоким белым необходимо вселится в чье то тело, что бы встретиться с кем-нибудь или поучаствовать в чем-то, а он находится очень далеко и не может прибыть материально.
– А что, позвонить нельзя? Или прилететь?
–Мы не пользуемся услугами связи или сложным техническим транспортом, который не можем контролировать. По телефонам нас легко можно запеленговать, прослушать, выследить и уничтожить. Самолеты сбить или направить в землю. Мы только ногами или поездом, очень редко используем автомобили, их можно контролировать и, так сказать противостоять.
Все технические службы, связь, интернет, авиационные компании, все в руках Балаков. Вся власть, все средства массовой информации, корпорации, деньги, правительство– все в руках дьявола, и он нас последовательно выслеживает и уничтожает.
– Все в руках дьявола, а что же у вас? Какие рычаги влияния на общество имеете вы?– спросил я.
– Не вы, а мы, ты теперь один из нас. Христианская церковь, ислам, без радикальных отклонений, буддизм, международные организации, Красный крест, Гринпис, антиглобалисты, деятели культуры и искусства, писатели, некоторые ученые, неправительственные организации, фонды помощи и поддержки. Наша организация, «Белое знамя», это силовая структура, занимающаяся непосредственной ликвидацией черных, урегулированием конфликтов и войн, решением многих проблем, в которых другие, не силовые методы бессильны. А так же
– Это.. Изгнание духов?
– Бесов. Некоторые бесы и демоны, обслуживающий персонал ада, находят способы проникнуть в тела обычных людей и выходят в наш мир. Я и другие, по мере сил, возвращаем их обратно. Иногда это происходит только со смертью носителя…
Посидели, помолчали, подумали каждый о своем.
–А вот,– вспомнил я, – а что это за поезд был, который тебя на Полежаевской сбил.
–Это бетономешалка, заряженная очень сильной черной энергией, заточенная на уничтожение, но не меня, а вон его. – он кивнул на стоящего рядом и находящегося в прострации студента,– Только он энергетически нейтрален, и машина сработала на наиболее сильный объект с противоположным знаком. Чуть не убила, гадина.
Мы еще чуть-чуть посидели, пока я не понял, что окончательно засыпаю. В голове крутилась белиберда из обрывков новой информации. Бог, Дьявол, проявленные, черные, белые, словно в какой– то дешевый голливудский боевик попал. Кто бы рассказал, ни за что бы не поверил.. если бы сам не стал участником столь странных событий.
Игорь отвел студента в свою комнату, Роксане выделил гостевую спальню, а нас с Олегом положил здесь же на раскладывающемся диване. Я искупался, закинул весь свой не богатый гардероб, принял от Игоря еще одни шорты и майку, наскоро сжевал приготовленные Роксаной бутерброды с чаем и провалился в сон. Сон был очень странный, одновременно глубокий и тревожный. У меня было ощущение, что жидкости в моем теле постоянно бурлят. Кипят что ли, вот только не нагреваясь, температура держалась в пределах нормы. Это я и так, без всякой Ххатхи давно уже научился контролировать.
На утро, проснувшись, побрившись и позавтракав, мы поехали таким же, как и вчера вечером способом, на пойманной машине, в цитадель Белого знамени, в Новоспасский Ставропигиальный Монастырь, что на Пролетарской.
На подъезде к монастырю была сумасшедшая пробка. Мы вылезли заранее, метров за двести, и уже оттуда поняли, что что-то произошло. Подойдя ближе, мы увидели огромное количество скорых и пожарных машин. Монастырь был потушен, но еще кое– где дымился, представляя собой плачевное зрелище, как будто в него попала авиационная бомба. Роксана заплакала, Игорь, сжав зубы, произнес:«Там было около ста белых! Весь наш штаб! Все мертвы. Я никого не чувствую. Роксана, отводи.»
Она стала что – то шептать, и люди, окружавшие нас, стали отворачиваться, прятать глаза, отвлекаться. Мы прошли через все оцепления, бродили по развалинам монастыря, видели ужасающие разрушения от пожара и взрыва. Казалось никого живого не осталось. Роксана продолжала шептать и плакать, Игорь с Олегом осматривали место битвы с почерневшими от злости глазами, студент же оставался безучастен. Проходя мимо чудом сохранившихся построек, мы наткнулись на очень древнего монаха, который сидел на стульчике, рядом с небольшим сарайчиком, где хранились всякие топоры, метлы и другая бытовая утварь, и грелся в лучах хилого, ноябрьского солнца.
– Батюшка, что тут произошло?– спросил Игорь.
Монах не шевелился, казалось, что он нас не слышит. Рядом с монахом лежала немецкая овчарка. У нее на одном из боков обгорела вся шерсть. Собака тихо завыла, хотя вой её больше походил на стон.
– Было нападение,– вдруг прокряхтел монах. Я поднатужился и воспользовался своими новыми способностями, чтобы увидеть его ауру. Она была такая же, как и у окруживших монастырь людей, желто-зелено-голубая. "Непроявленный" сделал я вывод .
– Большое нападение, – продолжал старик. Он поднял голову, и мы увидели, что он слеп.– Много черных погибло, но и из белых не уцелел никто. Все умерли.