ЧОП «ЗАРЯ». Книга третья
Шрифт:
– Олеся, – ответила девушка. Эликсир ее вштырил, по-хорошему так: вернулся румянец на щечках, а в глазах начали разгораться огоньки. – Могу. Папенька с маменькой должны были в вагоне с сейфом спрятаться, там защита хорошая. Я пыталась спасти хоть кого-нибудь…
Она выбралась из шкафа и уставилась на скелеты. На красивом боевом личике промелькнула тень, на глаза навернулись слезы.
– Ты все правильно сделала, идем, —
Я подхватил ее за руку и чуть встряхнул, боясь, что она может словить перепад настроения. Предупредил:
– Я бью, ты прикрываешь. Меня не поджарь только.
«Матвей,
Я потянулся аурой в поисках светлого фобоса. Словил сигнал от деда и что-то еще слабенькое рядом с ним, но сосредоточиться не смог. Резанула фраза Ларса про исследования. Получается, он экспериментировал на людях?
Фиг с ним, потом разберемся, а сейчас погнали!
Я подхватил нож, брызнул на него новую порцию полыни и на максимальном огне бросился обратно в вагон. Вынес дверь телекинезом безумного профессора, сметая всех чертовых кукол, ждавших с той стороны. Я не отпускал дверь, размахивая ей по сторонам или подставляя в роли щита, когда на меня или Олесю пыталась прыгнуть очередная тварь.
Ларс в левой руке под моим контролем управлял дверью, а когда она разлетелась в щепки, подхватил с пола большую серебряную супницу. Правую руку с ножом я отдал на откуп Мухе и только кривился от резких вывертов суставов. Олеся, будто ее специально обучали, словно тень, следовала за мной, раскидывая шаровые молнии, противно жужжащие мимо моих ушей.
Следующий вагон был уже полностью мертвым. Одна черная тень в дырявом балахоне стояла к нам спиной и впитывала в себя ауры из тлеющих и «гниющих» тел, застрявших в проходе в следующий вагон.
Не сговариваясь, мы с Олесей ударили вместе: я метнул горящую финку, а девчонка ударила слепящей молнией. Кинул не по учебнику, а просто швырнул, будто бумеранг или фрисби – горизонтально полу, придав ускорение силой Мухи и подправив движение телекинезом.
Финка горящим диском прошила фобоса в районе груди, а шаровая молния Олеси долбанула его в затылок. Балахон взметнулся в воздух, будто стая ворон вспорхнула, тварь заверещала, оборачиваясь в нашу сторону. Под капюшоном клубился черный туман, сквозь который то проглядывал, то скрывался голый череп.
Фобос атаковал на нас. Желтые клыки верхней челюсти выступили вперед и задрожали, будто призрак собирался на нас заорать. Звук вокруг загустел, словно туго натянутая струна, а потом со смачным звуком «чпок» из капюшона вылетела и полетела назад горящая финка. Я поймал нож и сразу же отправил обратно.
Взмахнул рукой и, представляя нас с Ларсом дирижерами, начал кромсать визжащего фобоса в клочья. Когда крики стихли, а балахон осыпался горсткой пепла, впереди послышались выстрелы, загрохотал «миниган» и раздался взрыв, от которого вагон пошатнуло.
«Погнали, а то я замерзать начинаю, давит что-то, тянет и будто выворачивает…» – подтолкнул нас Муха.
ГЛАВА 7
В
Верхний слой призрачного поезда-зверя сузился, на потолке проступили очертания, похожие на ребра, а окна затянуло тонировкой. Ощущение времени, конечно, могло сейчас сбоить, но темнота за окнами все равно была слишком неестественной.
Олеся вцепилась в мое плечо, всем телом прижалась к моей спине. Должно быть, пыталась втиснуться в защитный круг, который давало пламя на финке. Хлопья и частички мха, витающие в воздухе, расступались от огня, давая хоть и немного, меньше метра, пространства, в котором не страшно было вдохнуть полной грудью.
«Воу, воу, полегче! Наше сердце занято другой…» – запротестовал Муха, но его никто не поддержал. Я об этом вообще не думал в этот момент, хотя признаюсь, было приятно чувствовать теплое, живое тело в этом царстве мертвых. И слышать человеческое горячее дыхание, перекрывающее гудение белого шума. А еще тонкий аромат спелой малины, пусть и ослабший, но резко выделяющийся на фоне затхлости.
«Матвей, не слушай его. Ему, видать, все правильные чувства на ринге отбили. Спроси у нее лучше, куда моя дама сердца делась? Согласно исследованиям, мужской организм нуждается…» – Ларс начал какую-то проповедь в духе «британских ученых», что-то там установивших, и его совершенно не смущало, что я его не слушаю. Судя по всему, дед нашел благодарного слушателя в лице мэйна, ибо Муха уже помогал мне разламывать заклинившую дверь.
В первом вагоне охранки было лучше. На полу валялись выгоревшие фальшфейеры, чувствовался горький запах полыни и крест-накрест в потолок било два фонаря со «святым» светом. Третий уже потух. Изредка включался, пытаясь проморгаться, и трещал, как кварцевая лампа.
Мне стало легче дышать. Давящее чувство безысходности притупилось. Вместо него пошла переоценка молодого тела, прижавшегося ко мне сзади. В общем, в организме будто весна начала пробиваться из-под корки снега.
Олеся тоже что-то чувствовала. Ее бледность отступила, и на ее щеках появился румянец. Мы ускорились и уже через минуту оказались в вагоне-сейфе – вероятно, в самом безопасном сейчас месте поезда. Защитные знаки на стенах потускнели, но еще держались.
Олеся подбежала к дверям и стала долбиться, крича своим родным, чтобы открыли. А я пошел дальше на звук выстрелов – уже чуть ли не в соседнем вагоне кто-то долбил короткими очередями.
Я распахнул дверь в грузовой вагон, чуть не споткнулся о тело стражника и сразу же увернулся от черной тени, прыгнувшей с потолка. Куча лап, свалявшаяся шерсть на широком тельце – клоп-переросток выскочил с верхней полки стеллажа, пролетел мимо меня и, переступая с лапы на лапу, приготовился к новому прыжку.