Чпр 3
Шрифт:
Случившемуся невероятно обрадовался Норгэм Эттхардэ, в свое время проигравший ему на выборах и во всеуслышание заявлявший, что отдавать власть в руки нестабильного иртхана — большая ошибка, которая обойдется Раграну большой кровью. Сейчас он и его сторонники снова активизировались, как всегда активизируются наблы, почувствовав раненого дракона.
Вот только сейчас ошибку совершали именно они: никогда в жизни Бен не чувствовал себя настолько сильным, как сейчас. Возможно, попытайся они вытащить зажатые между лапами хвосты и порычать несколько лет назад, в бесконечной череде его беспорядочных связей, когда Аврора растила детей
Аналитику ему присылали каждый день, и он видел, что работа его и его пресс-службы как всегда точно бьет в цель. Нападки Норгэма и прочих оппозиционеров, что пострадавшая от его силы и произвола Аврора Этроу несчастна и лишена возможности жить нормальной жизнью становились все менее жизнеспособными, всех их усилия понемногу сходили на нет.
Сложно говорить о том, что судьба женщины сломана, когда она возвращается к своей привычной жизни и делает все, чтобы блистать на сцене. Счастливая. Со счастливыми детьми.
Он бы тоже был счастлив, пожалуй.
Если бы они хоть чуть-чуть, хоть самую малость были счастливы из-за него.
Но если уж говорить о счастье, то самым ярким мгновением его жизни был тот вечер, который они провели впятером. Когда шли по набережной Рива Эльте, и даже Роа, даже этот мальчишка, так похожий на него и совершенно к нему безразличный, заливался смехом, бегая с братом и сестрой. Когда они играли, собравшись в комнате, которую Бен уже называл детской и которую сейчас обходил десятой стороной — потому что там все дышало ими. Когда они засыпали все вместе после той сказки и эпичного ненаучного факта появления драконенка у набла и драконицы.
Он скучал по всему этому так, будто оно было в его жизни все это время, все эти потерянные годы, а не несколько коротких, украденных у судьбы дней.
Казалось, они все были с ним даже не годы, а века, тысячелетия. Бесконечное множество дней, и сейчас он мог думать только о них. Когда мельтешащих перед глазами цифр рейтингов, отчетов аналитиков, писем пресс-службы и прочих показателей становилось слишком много, он поднимался из-за стола и, стоя у панорамных окон, мыслями уносился туда. К ним. К их смеху. К шалостям. К тому, как Риа похожа на Аврору, просто маленькая ее копия. К тому, какой же красивой стала Аврора, еще более красивой, чем когда они познакомились. Впервые за все время он чувствовал себя не Черным пламенем Раграна, не правящим, а просто отцом и влюбленным мужчиной.
В один из таких моментов и за какой-то радостью потребовалось позвонить Ландерстергу, чтобы, разумеется, все испортить.
— Что ты думаешь об Элегарде Роа? — после короткого приветствия поинтересовался фервернец.
— Я о нем не думаю, — ответил он. И солгал.
— А зря, — в голосе Ландерстерга послышалась ледяная насмешка или ледяной сарказм, непонятно чего больше. Впрочем, они тут же исчезли, сменившись привычной жесткой сосредоточенностью. — У меня есть все основания полагать, что он играет против Халлорана и против всех нас.
— С чего вдруг такое предположение?
— Мы
— И ты только сейчас мне об этом говоришь? — холодно поинтересовался Бен.
— До этого мы оба были заняты другим, — в тон ему ответил Ландерстерг.
— Я перекрою ему возможность приближаться к Авроре и детям.
— И станешь для них врагом номер один. Поверь мне, в том, чтобы быть врагом номер один нет ничего привлекательного, — Ландерстерг помолчал, потом добавил: — Не думаю, что он хочет причинить им вред, но какую игру он ведет, выяснить стоит. Я этим займусь.
— Ты? — Бен усмехнулся.
— Не лично, — хмыкнул Ландерстерг. — Занимайся семьей, Бенгарн. Ты им сейчас очень нужен. Возможно, мне не стоило этого говорить, — он помолчал и добавил, — но я хотел, чтобы ты был в курсе. А еще в курсе того, что у Элегарда с Авророй не было никаких отношений, кроме ее детей, для которых он был отцом.
— Зачем ты мне это сейчас говоришь? — голос неожиданно сел.
— Затем, что иногда это важно. Для меня было важно.
Ландерстерг попрощался, снова оставив его одного у панорамных окон и мериужских видов. Коротко пиликнул ноутбук, оповещая о входящем сообщении, а он стоял и как подросток думал о том, что у Авроры ничего не было с этим набловым гонщиком. Пытаясь справиться с какой-то первозданной, дикой, внезапно охватившей его радостью.
Зингсприд, Аронгара
Аврора Этроу
Про Кроунгарда Эстфардхара я узнала многое. Пожалуй, слишком многое и гораздо больше, чем мне хотелось бы знать. Что это отчим Бена, который чуть не устроил конец света с помощью нейросети, созданной на основе черного пламени и призванной подчинить всех драконов мира. Для своих целей он использовал много кого, но в основном своего воспитанника и жену (тогда еще невесту) Торнгера Ландерстерга, правящего Ферверна.
Сейчас Кроунгард на свободе, где-то в Аронгаре, и, если верить Элегарду, именно поэтому нам не стоит находиться в людных местах. Поэтому и побережье лучше отложить, как он выразился. На мой вопрос, что делать с моим выступлением, последовал ответ, что в этот день охраны в балетном театре будет как в Лаувайс, правительственной башне Аронгары, где заседает сам Рэйнар Халлоран. Который планирует разобраться со всем лично, поэтому Мировое сообщество не в курсе того, что происходит. Вообще никто не в курсе, эта информация строго засекречена и ведутся работы спецслужб на местном уровне.
— Он никуда не денется, — уверенно сообщил мне Элегард, — когда его найдут, это только вопрос времени.
— Вопрос, который касается Черного пламени Раграна лично. Ему вы не хотите об этом сообщить?
— Нет, и тебе не советую. Потому что иначе ты окажешься в Рагране под замком надолго, и ты, и дети. О выступлениях тогда можешь забыть.
В этом он был однозначно прав. Исходя из того, что я успела узнать про Бена, мне здорово повезло, что меня отпустили в Аронгару с детьми. Отпустили, не зная, что произошло.