Что, если мы останемся
Шрифт:
– Спасибо, Томас, – сказала я. Смерила его насмешливым взглядом и схватилась за дверную ручку.
И совсем не это я имела в виду. В моей голове разверзся настоящий ад, а посреди всепоглощающего гула полыхали слова, которые я и хотела швырнуть в его физиономию.
Да пошел ты, Томас.
Глава 2
Для студента по обмену британец Джеймс Сейнсбери целовался довольно неплохо. Его акцент сводил меня с ума (к сожалению, в хорошем смысле этого слова), но и через десять лет я бы не призналась
Вот оно! Алкоголь и хороший любовник, который заставит забыть, что ты по горло в дерьме. То, что доктор прописал.
Но не все так плохо. Я жива и здорова.
Ну да, я вылетела из универа, и это, несомненно, скверный поворот в моей жизни. Годы учебы прошли впустую, а плата за обучение непомерно велика для осознания только лишь того, что никакой подушки безопасности нет. Это уже не школьные проблемки, а чертовы реалии жизни.
Ты очень скоро поймешь, что ничего в этой жизни не дается даром. Железный голос и ледяной взгляд отца. Он придет в бешенство, когда узнает. Эмбер Гиллз, никчемная дочь, запятнавшая безупречную репутацию знаменитых архитекторов Ванкувера. Родители точно меня прикончат.
Мне не нужно было поддаваться их уговорам поступать на эту специальность. Поначалу я не хотела себе признаваться, но, если честно, я всегда ненавидела эту архитектуру. Зачем лезть из кожи вон, лишь бы идти по стопам суперизвестных родителей, ведь и так понятно, что я – полное разочарование? Эта дурацкая учеба была для меня сплошным самоистязанием. Я все равно никогда не оправдаю ожиданий моих родителей. Я это уже не раз доказывала. У меня нет таланта, во всяком случае, в этом деле. А в каком есть – пока для меня загадка.
Джеймс крепко сжал в пальцах мои волосы у корней. Так, что сладкая боль пробежала по синапсам, на краткий, но восхитительный миг прерывая ход моих мыслей. Но на следующем вдохе они обрушиваются на меня с новой силой.
Исключили. И что теперь? Эта каторга позади. На самом деле ситуация сыграла мне на руку. Хотя в принципе мне все равно. Плевать. Может, это знак. Избавление. Сама я никогда не осмелилась бы бросить. Иногда даже лучше, что решение принято за тебя. И это как раз тот случай.
– Дорогая, что случилось? – Этот акцент, с каким он произносит до смешного милые слова. Слышу, но я где-то далеко. – Ты как будто не здесь.
– Так сделай что-нибудь! – Я немного отстранилась, чтобы посмотреть ему в лицо. Разводы от моей темно-красной помады обрамляли его и без того чувственный рот. Джеймс втянул немного воздуха, пока я скользила взглядом дальше. По его губам, по бледной коже, слегка порозовевшей от возбуждения. Его светлые глаза сверкали с вожделением хищника, рассматривающего свою добычу. Я ждала, когда и в моей груди разгорится желание. Но сегодня оно отсутствовало.
Джеймс притянул меня к себе, я обвила руками его шею и прижалась плотнее. Почувствовав его руки
Его возбуждение не заводило меня, я зависала в своих мыслях, во всем этом проклятом дерьме, напрочь испортившим сегодняшний вечер. Хотелось забыться, а не чувствовать себя как зверь в клетке. Совершенно не хотелось думать, чем чревато для меня исключение из универа. От этого болела голова. Тревожное предчувствие объяснений с родителями вызывало парализующие приступы тошноты.
Хотелось забить на все, но мысли разрешения не спрашивали. Да, я сама виновата, что вылетела, но разве не этого я хотела? Придется немного поплакать, сообщая отцу эту новость, сделать вид, что я с болью переживаю горечь поражения, лишь бы он не подливал масла в огонь.
А поставив родителей в известность, я смогу делать что хочу. Буду искать работу, возможно, путешествовать, пробовать и выбирать, что мне нравится. Если повезет, может, даже обнаружу у себя какой-нибудь талант, и тогда спокойно подумаю, как счастливо я могла бы прожить жизнь.
Джеймса качнуло немного в сторону, должно быть, его задел кто-то из толпы. По инерции меня тоже зашатало. Под воздействием алкоголя я становилась неповоротливой и плохо соображала. В какой-то момент показалось, что мы вот-вот рухнем, но тела танцующих все же удержали нас на ногах.
Черт, Гиллз, соберись! Я уже слишком пьяна, но мне ни в коем случае нельзя терять контроль над собой.
Безумный взгляд Джеймса на мгновение вызвал во мне проблеск зарождающегося желания.
Вот оно, я все еще могу! Пусть я по уши в дерьме, секс – мое спасение. Мне иногда кажется, что секс – то единственное, что у меня получается действительно хорошо. Прямо сейчас, пусть всего на пять минут, только бы забыться.
– Пойдем. – Джеймс схватил меня за руку, и стон облегчения почти вырвался из моей груди. Я кивнула, и что-то темное вспыхнуло в его глазах.
Ни на секунду не прерывая касания рук и тел, мы протискивались сквозь волнообразную толпу двигающихся в такт музыке людей. Я мастерски проигнорировала грязные взгляды в тамбуре мужского туалета, прежде чем затащить Джеймса в одну из кабинок. Тусклый свет и воздух здесь не лучше, чем в самом клубе. Подошвы прилипали к полу, я старалась не смотреть вниз и не обращать внимания на чавкающие звуки при каждом нашем шаге.
Стон Джеймса, когда мы рухнули на стенку кабинки, добил меня. Хотелось сорвать с него чертову рубашку, чувствовать под пальцами мускулистость плеч, а на себе – силу его татуированных рук.
Именно то, что мне нужно! Джеймс забрался под подол моего платья, и, как всегда это бывало, осязание кожей живых теплых рук заставило мои мысли остановиться. Эти прикосновения были сродни наркотику – единственный способ по-настоящему ни о чем не думать. И чем незнакомее партнер, тем лучше.
Бурные поцелуи один за другим, мне едва хватало воздуха. Я сильнее прижалась тазом, так, что Джеймс всем телом задрожал подо мной. Его рука на моем затылке подталкивала меня ближе, и когда он снова застонал, я отстранилась.