Что моё, то моё
Шрифт:
– Оставить, – мгновенно ответила она. – Пожалуйста.
У него был странный смех. Казалось, что смеётся маленький мальчик, сам не очень-то понимая, что его так радует. Словно мужчина принуждал себя смеяться, осознавая, что ничего смешного нет.
– Подумаю об этом, – коротко сказал он и вышел.
Эмили попыталась сесть. Он не станет выключать вентиляцию, хотя и уезжает. Она почувствовала такую слабость, что вынуждена была снова лечь.
– Не выключай вентиляцию, – заплакала она. – Пожалуйста. Не выключай вентиляцию!
Если бы только она знала, в каком из гвоздей находится видеокамера, она
– Пожалуйста, – плакала она, обращаясь к точке на стене, которая могла быть микрофоном. – Пожалуйста, не лишай меня воздуха. Я буду самой послушной девочкой в мире, только не отключай воздух.
30
Уже второй раз выходили специальные выпуски газет, после того как 27 мая около двух часов ночи появились первые сообщения о страшной находке. В глаза Ингер Йоханне Вик бросились кричащие заголовки газет, разложенных в киоске при входе в супермаркет «Ай-си-эй» у стадиона Уллевол. Сейчас нелегко было найти место для парковки. В супермаркете и всегда-то было многолюдно, особенно по утрам в субботу, но сегодня здесь царил полный хаос. Казалось, люди не понимают, зачем они сюда явились, но дома им явно не сиделось. Они искали общества других таких же напуганных и рассерженных людей. Матери крепко держали детей за руку, самых маленьких везли в колясках. Отцы усаживали детей себе на плечи, чтобы те были в полной безопасности. Люди группировались и оживлённо обсуждали происходящее со знакомыми и незнакомыми. У всех в руках были газеты. Некоторые были в наушниках: они следили за последними новостями по радио, на часах было ровно двенадцать. Те, что слушали новости, напряжённо вглядывались вдаль и медленно повторяли для тех, кто был вокруг:
– Полиция по-прежнему не обнаружила никаких улик…
Все дружно вздохнули. Общий полный отчаяния стон пронёсся над стоянкой.
Ингер Йоханне протиснулась через толпу. Она приехала в магазин за покупками. Холодильник был пуст. Она плохо спала и разнервничалась, входя в торговый зал, – детская коляска блокировала автоматическую дверь. Список покупок упал на землю и прилип к подошве проходящего мимо мужчины.
– Простите, – сказала она и притянула к себе пустую тележку.
Бананы точно надо купить. Хлопья для завтрака и бананы. Молоко, хлеб и что-нибудь для бутербродов. Продукты для сегодняшнего незатейливого обеда, который она съест одна, и что-нибудь повкуснее для завтрашнего, ведь завтра Исак привезёт Кристиане. Тефтели. Но сначала бананы.
– Привет.
Она редко краснела, однако сейчас почувствовала, что её щёки порозовели. Перед ней с бананами в руке стоял Ингвар Стюбё. Да что он всё время улыбается, подумала она. Сегодня-то у него нет поводов для веселья!
– Вы так и не позвонили мне, – сказал он.
– Каким образом вам удалось узнать, где я?
– Я же полицейский. Мне потребовался всего час, чтобы выяснить это. У вас ведь ребёнок. Вам никогда не удастся уехать куда-нибудь, не оставив при этом массу следов.
Он положил бананы в её тележку:
– Вы собирались купить бананы?
– Ммм.
– Мне нужно поговорить с вами.
– А как вы вычислили, что я здесь?
– Должны же вы были поехать за
«Ты знаешь, куда я езжу за покупками, подумала она. Ты узнал это и пробыл тут, судя по всему, довольно долго. Или тебе жутко повезло. Здесь, наверное, тысяча человек. Мы могли разминуться. Ты знаешь, куда я езжу за покупками, и ты специально искал меня тут».
Она выбрала четыре апельсина из огромной кучи и положила их в пакет. Завязать его оказалось непросто.
– Позвольте, я помогу вам.
Ингвар Стюбё схватил пакет. У него были толстые, но ловкие пальцы.
– Вот. Мне действительно очень нужно поговорить с вами.
– Здесь?
Она скрестила на груди руки и попыталась придать лицу саркастическое выражение. Вот только как сделать это, если щёки у неё красные, как томаты, лежащие на прилавке?
– Нет. Мы могли бы… Может, вы поедете со мной в участок? Правда, это на другом конце города, так что если вы полагаете, что удобнее будет…
Он пожал плечами.
«Мы можем поехать ко мне домой. Господи, я вернусь домой с мужчиной! Кристине сейчас… В квартире будем только мы вдвоём. Нет. Так не пойдёт».
– Мы можем поехать ко мне, – тихо сказала она. – Я живу здесь рядом. Да вы ведь знаете.
– Дайте мне ваш список, так будет быстрее.
И он протянул руку.
– У меня нет списка, – выпалила она. – С чего вы взяли?
– Вы производите такое впечатление, – сказал он, опуская руку. – Человека, отправляющегося в магазин со списком. Я был в этом уверен.
– Значит, вы ошиблись, – ответила она и резко отвернулась.
– У вас здесь очень уютно.
Он стоял посреди комнаты. К счастью, она успела прибраться сразу после приезда. Ингер Йоханне неопределённо махнула рукой в сторону дивана. Сама она села в кресло. Только через несколько минут она заметила, что сидит на самом краешке. Осторожно, чтобы Ингвар Стюбё не заметил, она уселась поудобнее.
– Значит, никаких видимых причин смерти, – медленно проговорила она. – Сара просто умерла.
– Да. Маленькая царапина чуть выше уха. Такая ранка никак не может быть причиной смерти. И никаких других повреждений. Здоровый, хорошо развитый восьмилетний ребёнок. В этот раз он снова… я имею в виду убийца. Нам, конечно, неизвестно, мужчина это или женщина…
– Я думаю, вы можете говорить «он».
– Почему вы так считаете?
Она пожала плечами:
– Ну, во-первых, это проще, чем постоянно повторять «он или она». А кроме того, я уверена, что это «он». Не спрашивайте, почему. Я не могу объяснить свою точку зрения. Может быть, это всего лишь предрассудок. Мне очень сложно представить себе женщину, способную обращаться с детьми подобным образом.
– А кто, по-вашему, может обращаться с детьми таким образом?
– Что вы хотели сказать?
– Я спросил…
– Да нет, я перебила вас. Вы сказали, что и в этот раз он…
– Ах, да. Он давал ребёнку транквилизатор. В моче снова обнаружен диазепам. Весьма незначительное количество.
– Зачем давать ребёнку успокоительное?
– Наверное, чтобы успокоить его. Может быть, ему нужно было… Может быть, он содержит их в таком месте, где они должны вести себя тихо. Он хочет, чтобы они спали.