Что моё, то моё
Шрифт:
Он подсел к ней ещё ближе. Она ощутила его дыхание, тёплый запах кофе с молоком, и выпрямилась.
– По правде сказать, я никогда не встречался ни с кем кроме своей жены, – ответил он. – Мы полюбили друг друга ещё в гимназии. Так что… – Он улыбнулся.
Ингер Йоханне, не в силах усидеть на месте, вдруг поднялась, положила таблицу на стол и направилась к кухне, будто что-то хотела принести оттуда.
– …я не специалист в данной области, – продолжил он, провожая её взглядом. – Это женщины, по-моему, обычно запоминают подобные детали.
Она
Она не понимала его. Он явно проявлял по отношению к ней интерес, порой даже чересчур навязчивый. И причиной тому вряд ли была только её профессия. С самого начала его привлекало что-то ещё, заставившее его пригласить её к себе в контору, потом разыскивать в Америке, следить за ней в супермаркете. Но что же им движет? Он интересуется ею как мужчина или как… полицейский? Своих истинных чувств он никак не проявляет – всего лишь заходит к ней в гости, разговаривает о деле, и оттого ей кажется, что она находится…
«…в глупом положении, – подумала Ингер Йоханне. – Я не могу понять тебя. Я приглашаю тебя на ужин. Ты расхаживаешь по моей квартире в моей футболке с моим именем, ты укрываешь мою дочь одеялом. Тебе нравится Кристиане, Ингвар. Но почему же ты ничего не предпринимаешь?»
– Быть может, ты и прав, – сказала она тихо. – Но я не из тех женщин, что запоминают такие подробности.
Лист с таблицей словно преграда лежал между ними.
– Я всегда испытывал глубокое недоверие к фотографам, – улыбнулся Ингвар, показывая на одну из граф. – Они выдают за реальность застывшую картинку.
– А я к гинекологам, – сказала она, отвернувшись. – Они частенько не понимают даже элементарных вещей. Особенно мужчины.
– Странно слышать от тебя такие слова. А что ты думаешь по поводу воспитателей?
Они посмеялись немного. Правильно она сделала, что села на стул. У него это не вызвало никакого сожаления. Он уселся поудобней, точно ему нравилось иметь в своём распоряжении целый диван.
– Выяснилось, от чего умерли Ким и Сара?
– Нет.
Он допил кофе.
– Если мы предположим, что действительно имеется определённая причина их гибели, – сказала Ингер Йоханне, – то…
– Естественно, эта причина существует! Речь идёт о двух совершенно здоровых детях!
Он опустил голову на руку. Кожа на щеке сморщилась, отчего он стал выглядеть старше. Старее, чем она.
– А может, их… до смерти перепугали или что-нибудь в этом роде?
– Нет. Ты считаешь, что такое возможно? Напугать до смерти детей, не страдающих сердечными заболеваниями?
– Не знаю. Но если этот псих выдумал способ лишать людей жизни так, что после этого не остается никаких следов… – По спине опять пробежали мурашки. Она провела рукой по волосам, поправила чёлку. – Значит, у него есть чёткий, продуманный план, и он его успешно выполняет, что вполне соответствует его образу.
– Какому?
– Подожди.
Он уставился на листок с таблицей. Ингер
– Этот человек… мститель, – сказала она напряженно. – У него серьёзные антисоциальные нарушения личности, он психопат. Он полагает, что поступает правильно. Или справедливо. Он считает, что у него есть право владеть тем, чего у него никогда не было. Или чем-то, принадлежавшим ему, что у него когда-то забрали. А теперь он возвращает себе… то, что по справедливости принадлежит ему!
Её указательный палец поставил восклицательный знак в конце фразы. На лице Ингвара не дрогнул ни единый мускул.
– А может… убийца на самом деле быть отцом этих детей?
Её голос задрожал, стараясь скрыть эту дрожь, она закашлялась. Ингвар побледнел.
– Нет, – сказал он наконец. – Не может.
Палец Ингер Йоханне медленно опустился.
– Вы проверили? – спросила она спокойно.
– Да. Мы знаем, что у Эмили другой биологический отец. Тённес Сельбю не догадывается об этом, насколько нам известно. А остальные дети…
Он потянулся, откинувшись на спинку дивана.
– Анализы подтвердили, что с отцовством там всё в порядке.
Ингер Йоханне не сводила глаз с листа. Король Америки заскулил под дверью в комнате Кристиане. Ингер Йоханне не двинулась с места. Собака начала скулить громче.
– Давай я, – начал Ингвар.
– У меня вчера здесь было что-то вроде девичника, – перебила его Ингер Йоханне. – Мы все были немного навеселе.
Джек начал выть.
– Я выпущу его, – предложил Ингвар. – Ему нужно на улицу.
– Да нет, он просто соскучился по людям, – спокойно ответила она. – Сейчас проснётся Кристиане.
Однако она так и не встала. Ингвар выпустил из детской собаку, и та немедленно написала на пол. Ингвар взялся за швабру, подтёр пол. В комнате запахло шампунем, когда он вернулся из ванной, неся на руках щенка.
– Вечеринка, – сказал он неестественно веселым голосом. – В среду.
– На самом деле это что-то вроде литературного кружка. Справедливости ради следует сказать, что у нас редко остаётся время на чтение. Во всяком случае, на чтение одних и тех же книг. Но эта традиция существует ещё со времён гимназии. Раз в месяц мы собираемся и…
Она покраснела. И не из-за того, что накануне выпила слишком много. Ингвару не должно быть до этого никакого дела. Что он себе позволяет!.. Ведет себя как хозяин в её квартире, сидит, обнимая её собаку, на её диване. Его руки ещё не высохли и пахнут её шампунем.
– Короче говоря, вчера под конец вечера одна моя подруга решила во что бы то ни стало выяснить, сколько у других…
«Ингвар никогда не был ни с одной женщиной, кроме своей жены, – пронеслось у неё в голове. – Мне ни разу ещё не встречался мужчина, который мог бы сказать то же самое… Ты говоришь правду, – подумала Ингер Йоханне, – или просто хочешь таким образом произвести впечатление?»