Что мы будем делать с Фрэнсис?
Шрифт:
– Он даже не врач, – зашептал кто-то в толпе.
– Я знаю… Но до чего он хорош…
Кад Мерад понял, что его хвалят, но не понял за что именно. Он скинул с себя стетоскоп и аккуратно повесил его на железную вешалку. Протер усы и начал рассматривать кабинет, потом врачей. Он поднял руку и показал всем большой палец.
– Comment puis-je aider 55 ?
– Нет, нет. Так дело не пойдет, говорите на нашем языке.
Француз комично показал на себя пальцами.
55
Чем
– Да, да.
– Здравствуйте.
Кад сказал это слово так проникновенно и с такой теплотой, что кто-то даже ойкнул от смущения.
– У вас кстати самая сложная задача. Будете вытаскивать его.
Кад заискивающе кивнул.
– Все готовы?
Все молчали, не издавая ни звука.
– Хорошо…
Недовольный голос из толпы робко сказал: —… Мы вообще-то давали клятву…
– Кто это спизданул? – сказал Дэйв и вытаращил глаза.
Все молчали.
– Бобер должен быть наказан, хотите вы этого или нет. Мы не собираемся убивать его или, не дай бог, калечить. Это простенькая медицинская операция. Проникнем, вытащим, зашьем. Никто не пострадает, понимаете?
Кто-то недовольно свистнул.
– Ладно, засранцы. Каждому коробку конфет и бутылку шампанского.
Все молчали.
– Их можно будет забрать домой, а не оставлять на ресепшене, чтобы кормить персонал.
Все молчали.
– Суки… Всем квартальная премия вне очереди!
– Другой разговор!
– Так бы сразу!
– Мне, пожалуйста, в евро!
– Давайте мне скальпель!
Работа закипела, подготовка приобретала завершающий характер. Главный врач подозвал к себе медсестру с инструментами, начищенными до блеска, скинул рисунок на пол и положил их на стол. Реаниматолог играл пальцем с дефибриллятором. Замужняя парочка выбирала нитки для зашивания. Кад Мерад улыбался и старался успевать поглядывать на работу всех в кабинете.
– Будим?
– Будим.
Толстый фельдшер плеснул в лицо Бобру ледяной водой. Тот вскрикнул и фельдшер тут же прикрыл ему рот марлей.
– Фва… бавра… бор…мор…
– Сученыш, попался! – прошипел Дэйв.
Главный врач направил на пузо Бобра здоровенный фонарь. Сам грызун старался вырваться, но неутомимый фельдшер так крепко привязал его ремнями к столу, что от него не было даже вибраций. Тогда Бобер попытался помочь себе хвостом, но доктор Назардан сидя на табуретке держал его в зажиме, невольно похрапывая.
– Протереть.
– Si.
Медсестра протерла пузо ваткой со спиртовым раствором.
– Режем?
Дэйв томно прикрыл глаза.
Врач рассек пузо Бобра. Разрез был длиной сантиметров семь. Бобер выплюнул марлю и завыл.
– Ой, да не ври ты. Я же не живодер.
Парень повертел в руках бутылку Evian, которую взял с собой из пустыни.
– Здесь было обезболивающее.
– Знал все заранее, говнюк…
– Не продумывал, нет. Просто ты не оставил шансов.
Из разреза показалась маленькая, конусовидная макушка.
– Достаем, достаем.
Врач двумя пальцами отодвинул бобриную кожу, сделав разрез чуть более широким, и подтянул голову наверх, но дальше она не проходила. Тогда он опять взял скальпель и прорезал кожу чуть дальше таким образом, что малыша уже можно было свободно достать.
– Ёп твою мать!
– Да тихо ты!
Врач посмотрел на Када Мерада и головой начал указывать ему на пузо. Француз, казалось, подпрыгнул на месте и тут же подошел к столу. Поморщившись, он опустил левую руку в нутро, потом правую, и обхватив малыша за зад, вытащил его наверх. Ахи умиления разошлись по кабинету.
– Перережете пуповину? –
– Я чувствую, как она еще пульсирует, – монотонно ответил тот.
Врач покачал головой и сжал пуповину пальцами до прозрачности. Бобер кое-как вставил пальцы в ножницы и клацнул ими только с третьего раза. Все в кабинете заорали от счастья, даже доктор Назардан проснулся. Врачи обнимались, танцевали.
Кад Мерад спросил у Бобра: – Хотите его увидеть?
Грызун закатил глаза и кивнул. Кад медленно опускал малыша вниз. Все остальные восхищенно смотрели. Малыш был похож на уродливого, мутировавшего инопланетного карлика с вытянутой головой, лицо его было расплывчатым.
– Фу, блядь.
Чем ближе уродец был к Бобру, тем отчетливее и яснее становилось его лицо. Наконец Кад поднес его прямо к морде грызуна. У младенца было маленькое лицо Дэйва.
– Не подскажете, где здесь технодром? – спросил уродец и засмеялся. Вместе с ним засмеялся весь кабинет, а громче всех испанская медсестра. Толпа людей вдруг начала превращаться в смерч – люди смешивались друг с другом, образовывая воронку. Смех становился всё громче, пока не произошел щелчок и Дэйв с Бобром вернулись в пустыню. Парень все также сидел на стуле, у Бобра посадка была менее приятная – он чуть не провалился в толчок. Отряхнувшись, грызун протер свой хвост и опять уселся на сидушку. Он был недоволен.
– Опять обманул. Говорил же, что камера и ты – не одно и то же…
– Я предупреждал.
Бобер надул губы и собрался достать сигару, но одежды на нем снова не было.
– Впрочем, я тоже не застрахован. Можешь быть уверен.
– Ладно…
Они оба были готовы к дальнейшему обсуждению.
– Он теперь нас еще и подгоняет… Кстати, женщины и правда чаще пишут?
– Гораздо. Раньше, конечно, нет. Много веков назад писарями, строгавшими летописи, или выбивавшими всякие узоры на стенах гробниц царей, были исключительно мужчины. Если не считать сказки первобытных людей, то первый раз женщина что-то написала в Месопотамии. Это были гимны так себе качества, но тем не менее весьма популярные – после смерти авторки, их читали еще сотни лет. Уже позже в Египте и Риме женская писанина еще не считалась зазорной, но тех, кто реально что-то написал, да еще и вменяемое, для людей, можно было пересчитать на пальцах одной руки. Может двух. В средневековье образованные аристократки писали про всё, что видели – зеленый понос от лихорадки прямо на городской площади, измены мужей в дальних походах, странствующие трубадуры с большими пенисами наперевес, много мистических страшилок про призраков в высоком замке и, конечно, религиозные мотивы, коими думы народа были переполнены… Шло время, знатные дамы писали все больше, аудитория читателей увеличивалась и тут один ушлый, толстый сын очередного плотника придумал любовный роман. Всё, литература разорвалась.
– В смысле все стали это писать?
– Нет, вообще не все. Просто с течением времени возможность научиться читать стала более доступной, что сыграло огромную роль в развитии этих любовных романов, ставших реальным конкурентом детективам. Написать любовную историю теперь мог каждый, а значит и прочитать ее смогут почти все.
– А детские книги?
– Они более дорогие. Ребенка надо завлечь – тут картинка, там картинка, мелованная бумага, отчисления процентов за известных героев и так далее, а в этих книжках просто лепишь мужика, сосущегося с бабой, на обложку и пишешь – «Единственный шанс» или «Последняя невеста Джека». Бам – тысячи покупателей идут толпой, лишь бы попускать слезы на твои потуги. И их не упрекнешь.
Конец ознакомительного фрагмента.