Что нас ждет после смерти? Или История одной любви
Шрифт:
Филипп, не дослушав жену, взбешенный, ворвался в комнату дочери и ударил ее по лицу, процедив сквозь зубы: «Не-на-ви-жу!»
Эстель, ничего не понимая, смотрела на отца широко раскрытыми глазами. Он выскочил из комнаты, громко хлопнув дверью. Это была последняя капля, которая переполнила чашу терпения ребенка. И девочка решила для себя – завтра она просто не вернется домой, а уйдя на любимую скалу над берегом моря, покончит сразу и со всем. Взяв в руки любимую куклу, подаренную ей когда-то матерью, она сказала: «Мамочка! Родная, прости меня, пожалуйста. У меня больше нет сил, мы скоро с тобою встретимся. Мамочка, это так больно и так несправедливо, что лучше мне уйти. И завтра я сделаю это».
Тут даже камень заплакал бы. А разве может душа матери, даже умершей, выдержать
Вещий сон
Этой ночью Эстель приснился сон. Она оказалась в живописном месте, не похожем ни на одно из тех, где она когда-либо бывала. А за свои тринадцать с небольшим лет, девочка объездила очень много стран. В своем сне она шла по узкой дорожке, по обе стороны которой, росли цветы необыкновенной красоты. А чуть поодаль, в две шеренги росли фруктовые деревья, на них висели разнообразные невиданные плоды. И вдруг дорогу ей преградило огромное упавшее дерево.
Девочка стала искать возможность преодолеть преграду, но не могла пройти ни в одну, ни в другую сторону, словно невидимая стена закрывала путь. И тут она увидела – навстречу ей по дорожке идет мать.
«Мама!» – закричала Эстель, не слыша своего голоса.
«Мама!» – вновь, еще громче, закричала девочка. Но ее крик снова растворился в пространстве и она вновь не услышала себя.
«Ма-а-а-а-а-ма-а-а-а!» – еще громче закричала дочь, боясь, что мать исчезнет. Но этого не произошло. Через доли секунды ее дорогая и любимая мамочка, образ которой почти стерся из памяти, улыбаясь, стояла рядом. Эстель как завороженная с нежностью смотрела на мать, и вдруг та мысленно с ней заговорила: «Знаешь, милая, ты задумала недоброе, тебе очень рано еще идти ко мне. Жизнь у тебя будет долгая, но я не могу сказать тебе пока, что ждет тебя. Я знаю твое будущее, но мне не позволено о нем говорить. Мне лишь позволено тебя предупредить: выбрось дурные мысли из головы, иначе мы с тобой никогда не встретимся. Здесь все не так, как думают люди! Здесь все иначе! И все же я могу тебе помочь. В твоих украшениях есть старинный гарнитур – серьги, колье, кольцо и браслет. Ты как-то пыталась их примерить. Украшения мне подарил твой отец, когда сделал предложение стать его женой. Эти изделия очень дороги твоему отцу тем, что достались ему от бабушки. Завтра вечером отец придет домой раньше обычного. Возьми драгоценности и подари их Жаклин в его присутствии. Скажи, что ты стала взрослой и больше не будешь поступать, как ребенок. Завтра перед ними ты склонишь голову. Но знай, ты склоняешь ее не перед людьми, а перед Богом! Увидишь, как все изменится в ту же минуту».
Эстель проснулась и посмотрела на часы. Было три часа ночи. Она не понимала, что с ней произошло. Была ли это явь или это был сон? Девочка закрывала глаза, пытаясь снова уснуть, чтобы еще раз увидеть маму, которая до этого ей никогда не снилась, но уснуть больше не удалось. До утра она не сомкнула глаз, а утром приняла решение поступить так, как советовала ей мать.
В тот вечер отец действительно пришел домой раньше. Такое бывало крайне редко. Увидев в окно своей комнаты отца, выходящего из машины, Эстель задумалась. Это обстоятельство заставило ее поверить в ночной сон. «Неужели мама знала наперед, что будет? Неужели есть выход изменить мою жизнь? Неужели наступит день, и я буду чувствовать себя спокойно?» Продолжая сомневаться и еще не веря в возможность изменить ситуацию, Эстель взяла приготовленные драгоценности и вышла в холл. Там уже находилась мачеха, которая со своей театрально-наигранной улыбкой шла навстречу отцу. Девочка все сделала так, как учила ее мама во сне: на глазах отца подошла к мачехе и, склонив голову, попросила прощения за свое поведение, пообещав исправиться, подарила набор украшений матери. Нужно было видеть лицо Жаклин, полное самодовольства и ликования. Мачеха, почувствовав полную победу, успокоилась.
После этого действительно все вокруг девочки стало меняться, как стала меняться и она сама. Чем старше становилась Эстель, тем мудрее.
Отец стал чаще заговаривать с Эстель, интересоваться ее делами,
Ей очень легко давалась учеба, и она старалась уйти в нее с головой. И не только учебой занималась Эстель: музыка, пение, плавание, верховая езда – она полностью отдалась своим увлечениям. Только бы не быть дома рядом с мачехой. Однако Жаклин, несмотря на смирение девочки, продолжала ее ненавидеть и все время сравнивала со своей племянницей, которую иногда привозила в гости и которая точно так же, как и мачеха, доставала Эстель.
После того как Эстель подарила мачехе материнские украшения, та перестала устраивать спектакли для Филиппа, в которых Эстель представала неряхой, грубиянкой или воровкой. Но все еще гнобила и унижала девочку вместе со своей племянницей. Не имея своих детей, Жаклин уделяла очень много времени своим племянникам, да и на средства не скупилась. Все летнее время они проводили в гостях у любимой тетушки.
Друзья
Каждый раз на летние каникулы Эстель отправляли в Швейцарию, Англию, Америку, Новую Зеландию в специальные детские летние школы, где она обучалась английскому языку. После предательства отца девочка замкнулась и не хотела больше путешествовать, но мачеха настаивала на том, что изучать английский – необходимо, это может понадобиться в будущем, и Филипп всегда соглашался с нею.
Три года подряд Эстель собиралась в летний языковой лагерь с неохотой. Так было до тех пор, пока в Швейцарии она не познакомилась с Одетт, девочкой ее возраста, тоже француженкой, только с севера Франции. За время каникул они так привязались друг к другу, что, расставаясь, обе плакали и дали обещание обязательно встретиться на следующий год.
Однако их встреча произошла гораздо раньше.
Приближались рождественские каникулы. Эстель, пересилив неприязнь, которую испытывала к мачехе, впервые подошла к ней с просьбой: она просила уговорить отца отправить ее на рождественские каникулы в гости к подруге Одетт, с которой они почти ежедневно общались по телефону. Мачеха сразу согласилась помочь девочке, ведь это было ее первое обращение с просьбой. Филипп тоже дал свое согласие на эту затею. Так подружки Одетт и Эстель стали встречаться два раза в год: зимой и летом.
Они очень сблизились, даже внешне подружки были чем-то схожи. Но по-настоящему их объединяло не внешнее сходство, а родство душ, схожий взгляд на мир, общие интересы. Они так сроднились, что многие считали их сестренками. Да они и чувствовали себя сестрами. Одетт была для Эстель единственным другом, отрадой и утешением, той самой жилеткой, в которую иногда можно поплакаться, и никто об этом не узнает.
Когда девочки повзрослели, они стали встречаться гораздо чаще, а не только в каникулы и праздники. В начале Филипп был не против этой дружбы, он видел какой радостной была Эстель после разговора с подругой, но, попав под влияние Жаклин, он изменил свое мнение. Мачеха утверждала, что дружба между такой обеспеченной девушкой, как Эстель, и Одетт из семьи среднего достатка, ни к чему хорошему не приведет. Она постоянно убеждала Филиппа, что дочь должна искать друзей «своего уровня».
Со сверстниками «своего» круга Эстель не общалась, как не общалась и с молодыми людьми. Однажды прочитав о том, что первый мужчина неизбежно накладывает отпечаток на детей, которых женщина родит впоследствии, пусть даже не от него, она дала сама себе обещание, что ее первым мужчиной станет только тот, за кого она выйдет замуж. Поэтому она ждала момента, когда почувствует волнение истинной любви. Но пока ее сердце оставалось свободным, ни один молодой человек не вызвал ее интереса, в то время, когда девочки ее возраста уже давно успели влюбиться по несколько раз, а некоторые уже даже получили опыт первых сексуальных отношений.