Что предназначено тебе… Книга вторая
Шрифт:
Кто именно из трёх основных его врагов — Аргайлы, кочевник или семья Дель Маро — опустился до пошлых угроз, Доминико не знал, но Тициано продолжал на него давить. И в конце концов Доминико согласился провести столь интересовавший Тициано разговор.
Доминико сидел и курил сигару, рассеянно глядя, как горизонт Манахата-Плэнет проплывает за окном корриеры, когда открылась дверь, и Густав втолкнул в салон Стефано, раздетого до трусов.
— Почему так долго, — поморщился Доминико и выпустил струю дыма, не отрывая
— Он сопротивлялся, сеньор, — сказал Густав и, видимо, ткнул Стефано под лопатку кончиком ствола, потому что тот ойкнул и зашипел.
— Иди сюда, — приказал Доминико. Стефано, поколебавшись, сделал шаг вперёд.
— Если ты думаешь, что я буду тебе сосать при нём…
— Ты думаешь, после случившегося я смогу остаться с тобой наедине? — перебил его Доминико.
Стефано поджал губы. Покосился на Густава. На лице его появилась какая-то непонятная досада.
— Пусть он выйдет, — попросил он.
— Нет, — отрезал Доминико.
Стефано продолжал мяться с ноги на ногу. Ему было неуютно. Потом он решительно сделал ещё один шаг и, опустившись между ног Доминико, положил руки ему на бёдра.
Доминико, который абсолютно не планировал ничего подобного, решил подождать и посмотреть, что произойдёт.
Стефано, казалось, всё ещё боролся с собой. Однако через несколько секунд, решительно потянув на себя молнию, попытался расстегнуть Доминико штаны.
Доминико дёрнул его за подбородок и заставил поднять взгляд.
— Какого дьявола творится у тебя в голове? — прошипел он, склонившись так низко, чтобы никто, кроме Стефано, не мог слышать его.
— Я не хотел тебе навредить, — шёпотом произнёс Стефано и отвёл глаза.
Доминико сжал губы в плотную черту. Обида и злость всё ещё душили его, но показывать их при Густаве он абсолютно точно не хотел.
— Ты никогда не поумнеешь, проклятый коп, — сказал Доминико всё так же негромко.
— Доминико, я не…
— Заткнись.
И хотя Стефано замолк, сам Доминико не спешил говорить. Что делать теперь — он ещё не решил.
— Я хотел ввести тебя в свою охрану, — сказал наконец он.
Стефано молчал. Он с сомнением покосился на корсиканца.
— Только что толку от чёртова копа, которому нельзя доверять? Не лавки же трясти мне тебя отправлять?
— Доминико… — повторил Стефано, но взгляд Доминико обжёг его, и Стефано опять умолк.
— Ты понимаешь, Стефано, что ты абсолютно не нужен мне? По всем правилам моего мира я должен тебя убить.
Стефано кивнул. В глаза Доминико он не смотрел.
— Я дам тебе ещё один шанс. Но как мне быть, если теперь я не могу оставить тебя одного?
Стефано молчал.
Доминико поднёс
— Кассандра подгонит для тебя костюм, — наконец сказал Доминико, — через два часа мы будем на станции — после выхода из моего дома на Манахате ты ничем не должен отличаться от моих людей. Ты не член коски, пока не пройдёшь посвящение, но сейчас никому не нужно об этом знать. Никому так же не нужно знать о том, кем ты был до сегодняшнего дня.
Стефано медленно кивнул.
— Держись у меня за спиной, смотри, слушай и запоминай. Мы заедем домой, а затем сразу поедем в Клуб.
— Ты дашь мне оружие? — спросил Стефано, с лёгким удивлением глядя на Доминико.
— И я надеюсь, ты не заставишь меня об этом пожалеть.
Стефано после бессонной ночи точно отпустила судорога. На секунду он поймал себя на безумном желании поймать ладонь Доминико и поцеловать — потому что за то время, пока Густав мариновал его в тамбуре, уже успел трижды попросить у Ветров прощения всех грехов. Он, однако, прогнал от себя эту неуместную мысль и, поднявшись, вышел в коридор.
Кассандра, взявшая на себя заботу о его внешнем виде, стала одной из трёх достопримечательностей, которыми встретил его дом Доминико. Стефано не сразу понял, что эта корсиканка с сильной примесью испанской крови — какая, впрочем, была, по-видимому, у всех Таскони, — не только стилист капо, но и его племянница — дочь старшего брата Доминико и сестры Лоренцо Фебини, одного из его приближённых друзей.
Пользуясь тем, что это был непосредственный приказ Доминико, Стефано слушал и запоминал — благо, Кассандра любила поболтать.
Едва корриера приземлилась на крыше городского дома Доминико, и тот перебросился парой слов с делегацией встречавших их мужчин — у которых, надо сказать, полуголый Стефано вызвал живейший интерес — присутствовавшая при встрече Кассандра с лёгкой руки Доминико утащила Стефано на нижний этаж, отправила его в душ, а потом, усадив в кресло перед зеркалом, принялась что-то творить у него в волосах. Стефано, который и без того никогда особенно не следил за собой, за последние недели основательно оброс, но, кажется, Кассандра испытывала к заросшим мужчинам живейший интерес.
Руки её то и дело соскальзывали с головы Стефано и зачем-то принимались исследовать плечи и достаточно рельефную грудь.
— Значит, ты новый охранник дяди? — спросила она.
Стефано кивнул. Глядя на отражение Кассандры в зеркале, он старался внимательно следить за её рукой, спускавшейся по его груди вниз.
— С чего это вдруг он решил подпустить тебя к себе?
— Может, потому, что я хороший специалист?
— Может быть, вопрос только — в чём, — Кассандра хмыкнула и снова вернулась к его волосам.