Что происходит в тишине(изд.1958)
Шрифт:
— Надеюсь, вас уже познакомили с заданием, Дмитрий… — Ершов замялся, вспоминая отчество Малиновкина.
— Называйте меня просто Митей, — все так же смущенно предложил Малиновкин.
— Согласен… — улыбнулся Ершов, внимательно рассматривая атлетическое телосложение Малиновкина. По всему было видно, что юноша незаурядный спортсмен. — Ну, так вот, Митя, знакомы ли вы с нашим заданием?
— Да, в общих чертах, товарищ майор… Простите… Андрей Николаевич.
— Так вот: завтра утром мы выезжаем — я на такси, вы автобусом. Встречаемся в поезде, в купированном вагоне. Там мы «случайно»
— Телеграфиста или даже радиотелеграфиста. Специальность эта хорошо мне знакома.
— Вот и отлично! — согласился Ершов. — Я позвоню попозже, и вам пришлют соответствующее удостоверение. Ну, а теперь идемте обедать, да, кстати, и чемоданом вашим займемся: разгрузим его немного.
— А что же в нем разгружать, Андрей Николаевич? — удивился Малиновкин. — У меня там рация. А из личных вещей только самое необходимое…
Попутчики
Всю дорогу от Москвы до Куйбышева Ершов и Малиновкин играли в шахматы. Они ничем не выделялись среди других пассажиров — людей самых разнообразных профессий и многих национальностей. На майоре была длинная шелковая рубашка, подпоясанная тонким кавказским ремешком со множеством серебряных пластинок, тюбетейка на голове. Лейтенант остался в той же одежде, в которой приехал вчера к Ершову.
Соседями их по купе оказались две пожилые пенсионерки. На вид женщины эти были безобидны, но оказались весьма любознательными и без конца задавали вопросы. Чтобы хоть частично умерить их любопытство, Малиновкин представился им телеграфистом и стал виртуозно демонстрировать свою технику, выстукивая с невероятной скоростью тут же сочиненные тексты. От шума, поднятого этим энтузиастом телеграфного дела, старушки сначала закрывали уши, а потом нашли себе в коридоре более подходящих собеседников.
Воспользовавшись этим обстоятельством, контрразведчики могли разговаривать без помехи. Ершов, правда, считал более благоразумным не говорить о своей работе, но Малиновкин не мог удержаться, чтобы нет–нет, да и не спросить о какой–нибудь детали. Больше же всего интересовал его сам Ершов.
— Завидую я вам, Андрей Николаевич, — шепотом говорил он, косясь на дверь купе. — Ловко вы в Прибалтике фашистских шпионов накрыли! У нас в военном училище на основе вашего опыта даже специальные занятия проводились…
Майору приходилось останавливать восторженного лейтенанта.
— Не время сейчас на эти темы разговаривать, — укоризненно качал он головой. — Что же касается дела с телевизионным шпионажем, то его распутал не я, а Астахов. Вот уж кто действительно талант!
— Больше не буду об этом, Андрей Николаевич, — обещал Малиновкин, умоляющими глазами глядя на Ершова. — Но только ведь и вы помогли Астахову это дело распутать. Разве это не правда? И о вас лично рассказывают, как вы… Ну ладно, всё! Больше об этом ни слова!
В Куйбышеве, к удовольствию Малиновкина, старушки наконец «выгрузились».
Освободившиеся места тут же были заняты молодыми людьми в железнодорожной форме. Один был черноглазый со строгим лицом, другой веселый и рыжеволосый.
— Далеко путь держите, молодые люди? — спросил их Ершов.
— Далеко, аж до самого Перевальска, — ответил веселый парень.
— До Перевальска? — воскликнул Малиновкин. — И нам туда же — попутчики, значит!
— А вы зачем туда, если не секрет? — снова спросил Ершов.
— На работу. Заработки там хорошие на строительстве железной дороги, — усмехаясь, ответил все тот же парень.
Другой сердито посмотрел на него и недовольно махнул рукой:
— Ладно, хватит рвача–то разыгрывать!.. Паровозники мы, — объявил он. — Я — машинист, а это мой помощник. Работали раньше на ветке Куйбышев–Гидрострой. А сейчас на новой стройке уже второй год. Из отпуска возвращаемся.
— Мы вообще всегда там, где труднее, — все тем же насмешливым тоном заметил помощник машиниста. — Это я не от себя: его слова повторяю! — кивнул он на машиниста. — Меня в основном заработок прельщает.
— А вы знаете, молодой человек, как это по–научному называется? — вдруг сердито проговорил Малиновкин, и лицо его стало непривычно суровым. — Цинизмом!
— Да вы что, всерьез разве его слова приняли? — удивился машинист. — Дурака он валяет. Думаете, я его умолял, чтобы он со мной в Среднюю Азию поехал? И не думал даже — сам увязался. А насчет заработка — так мы на Гидрострое и побольше зарабатывали.
Ершов понимал толк в людях и даже по внешнему виду редко ошибался в их духовных качествах. Машинист сразу же ему понравился. Было у него что–то общее с Малиновкиным, хотя внешне они и не походили друг на друга.
— Ну что же, давайте тогда знакомиться будем, — весело проговорил Ершов и протянул машинисту руку: — Мухтаров Таир Александрович, научный работник из Алма–Аты.
— Константин Шатров, — представился машинист и кивнул на помощника, — а это Рябов Федор.
Несколько часов спустя, когда поезд уже подходил к Сайге, попутчики совместно поужинали и распили принесенную Рябовым поллитровку. Беседа пошла живее и откровеннее. Железнодорожники были так увлечены рассказами о своей работе и планах, что ни разу не спросили о намерениях своих попутчиков, чему те были чрезвычайно рады. «Это не старушки–пенсионерки, — подумал Малиновкин. — У них самих есть что рассказать…»
Железнодорожники между тем, поговорив некоторое время о своей работе на новой дороге, незаметно перешли на интимные темы. Говорил, впрочем, главным образом Рябов. Шатров попытался несколько раз одернуть товарища, но потом только рукой махнул.
— Ну конечно, — философствовал Федор, — поехали мы в Среднюю Азию из–за главного нашего принципа — только вперед! Это, так сказать, идеологическая основа, но была и еще одна движущая сила — любовь.
Рябов говорил все это серьезным тоном, но Ершову было ясно, что он просто подтрунивает над приятелем.