Что происходит в тишине
Шрифт:
– Что и говорить, нелегко вам приходится, - посочувствовал Астахов.-Но ведь сейчас всем достается. Надо полагать, что и начальство тоже недосыпает? Вот полковник Белов, к примеру?
– Так точно, полковник Белов определенно недосыпает. Тоже, вроде меня, иногда на ходу спит. Сам видел. Позавчера ночью, например. Сначала еще ничего, пока он сам над картой работал, а когда уже все готово было и Наташа надпись стала делать, так форменным образом клевать стал. Меня тоже здорово ко сну клонило. Я даже выходил раза два на свежий воздух, чтобы не заснуть. Одна Наташа только
– Выносливая?-спросил капитан.
– Исключительно выносливая. Двое суток свободно может без сна обходиться. Вообще, знаете ли, редкостная девушка...
Он хотел добавить еще что-то, но, заметив ироническую улыбку капитана, смутился и покраснел.
"Похоже, что влюблен в нее парень",-подумал капитан, собираясь уходить.
– Ну, счастливо оставаться, товарищ Яценко. Зайду к вам попозже.
"Что же получается?-думал Астахов, выбравшись из землянки.
– Все факты не в ее пользу. Неужели я должен заподозрить ее? Но тогда я отказываюсь понимать что-нибудь..."
Расстроенный, шел капитан по деревянному настилу улицы, никого не замечая: генерал, узнав все собранные им факты, пожалуй, может приказать арестовать Кедрову. Факты эти вызывают, конечно, подозрения, по внутренней уверенности в виновности Кедровой у Астахова все еще не было.
Задумчиво подошел капитан к своему дому и вдруг увидел у дверей Кедрову. Это было так неожиданно, что он забыл даже поздороваться и смотрел на девушку с явным недоумением.
Наташа, видимо, тоже была чем-то сильно расстроена.
– Здравствуйте, товарищ капитан!
– взволнованно сказала она.-Прошу извинить, что беспокою вас, но у меня серьезное дело. Я уже была у вас час назад, но не застала...
– Если дело серьезное, прошу зайти,-сказал Астахов, стараясь не глядеть на Кедрову, и, открыв дверь, пропустил ее вперед.
Пригласив девушку сесть, капитан холодным, официальным тоном сказал:
– Слушаю вас.
– Видите ли,-смущенно начала Наташа,-позавчера я ошибочно передала вам не ту пленку, на которой сфотографированы вы, а совсем другую... на которой засняты мной две оперативные инженерные карты.
Астахов притворился удивленным:
– Оперативные карты? Для чего понадобилось вам делать такие снимки?
– Я выполняла приказание полковника Белова и сфотографировала их для штабного фотоальбома.
Наташа отвечала теперь совершенно твердо. От недавнего замешательства ее не осталось и следа.
Астахов, теряясь в догадках, спросил строго:
– Почему же вы не сообщили мне об этом раньше?
– Да ведь я же объяснила вам только что, товарищ капитан, что ошиблась. Я не была уверена, что карты именно на этой пленке. По моим расчетам, они должны были находиться на другой пленке. Но вот только что я разрядила вторую кассету и поняла, что ошиблась.
Похоже, что дело было именно так. Кедрова не решилась бы выдумать все это - он ведь мог тотчас же снять телефонную трубку и выяснить все у Белова. Ну да, по всему было видно, что она говорила правду. Капитан стал понемногу успокаиваться. Однако, продолжая разговор
– Почему вы носите с собой эти негативы?-спросил он.
Тон, которым капитан задавал Наташе вопросы, создавал впечатление официального допроса. Наташа почувствовала это, удивленно посмотрела на него и спросила, в свою очередь;
– А вы уже проявили мою пленку, товарищ капитан? Астахов, решив, что целесообразнее не говорить пока правду, ответил:
– Я был занят все эти дни и не мог выбрать время, чтобы зайти в нашу фотолабораторию.
Капитану показалось, что Кедрова облегченно вздохнула:
– Тогда я объясню вам, в чем дело, - сказала она.-Карты эти, видите ли, фотографировала я на пленку, на которой еще раньше были сделаны другие снимки... В штабе у нас, как вы знаете, нет фотолаборатории, и поэтому я вынуждена была брать их с собой, чтобы проявлять и печатать в лаборатории армейской газеты. Кроме того, сфотографированные мной карты - прошлогодние.
– Зачем же вы, в таком случае, пришли заявить мне о них?
– Я сделала это потому, что на картах стоит гриф "секретно", хотя все нанесенные на них данные перестали быть секретными,-спокойно ответила Наташа.
Астахов задумался. Формально получалось, что за Кедровой не было никакой вины. Но почему же она была так взволнована в начале их разговора? Склонному теперь к подозрительности Астахову то казалось, что это неспроста, то, напротив, представлялось лишним подтверждением ее невиновности. Чтобы несколько разрядить обстановку, он пошутил:
– А я-то думал, что вы пришли ко мне каяться в страшном преступлении. Можете не беспокоиться - ваша пленка у меня, как в несгораемом шкафу. Не сегодня, так завтра я возвращу ее вам.
Пожав Наташе руку, Астахов с облегчением отпустил девушку. Спустя полчаса он отправился на доклад к генералу Погодину.
Положение осложняется
Выслушав Астахова, Погодин спокойно заметил:
– Я всегда считаюсь с субъективными ощущениями, однако отдаю предпочтение объективным фактам. Ваша убежденность в невиновности Кедровой ничем, по сути дела, не подтверждена, кроме разве биографических данных, так что, в общем, я отношу это за счет ваших чисто субъективных впечатлений. Не подозревать Кедрову мы не имеем права. В создавшейся обстановке она, конечно, имела возможность сфотографировать карту инженерного обеспечения нашей фиктивной операции.
Генерал внимательно и, как показалось Астахову, сурово посмотрел на него и заключил:
– Мое решение следующее: вы немедленно связываетесь с полковником Беловым и выясняете, действительно ли он поручал Кедровой фотографировать карты для фотоальбома. Если поручал, дело усложняется, если нет, немедленно арестуйте ее. По некоторым причинам я вынужден торопиться. Всё! Действуйте, товарищ капитан.
Астахов вышел от генерала с самыми мрачными мыслями. Ему почему-то показалось, что генерал почувствовал в его словах личную заинтересованность в судьбе Кедровой. Под влиянием этих подозрений Астахов решил на этот раз исполнить свой долг особенно тщательно и беспристрастно.