Что скрывается за чертополохом
Шрифт:
Потребовала, чтобы я напрочь отказался от контроля.
И я сделал это для нее. Я сделал бы для нее все, что угодно.
ГЛАВА 32
Одинокий волынщик в народном костюме жителя высокогорья, — в килте, тартановой накидке и прочей атрибутикой, — играл на своем инструменте «Цветок Шотландии» (прим.: «Цветок Шотландии» — патриотическая
— Я не вижу! — пожаловалась она под скорбный звук волынки.
Слоан повертела головой из стороны в сторону, пытаясь увидеть подходы к волынщику, но он был окружен. Сегодня был один из тех дней. Обычно люди проходили мимо одинокого волынщика, слишком занятые своей жизнью, чтобы остановиться и послушать, лишь бросали ему монетку. В другие дни туристы обступали его стеной.
Я опустился на корточки, и Келли повернулась ко мне.
— Хочешь подняться? — Я похлопал себя по плечу.
Возможно, десять лет — это слишком много, чтобы сидеть у кого-то на закорках, но Келли, похоже, так не думала. Она с готовностью кивнула, и я понял, что она, вероятно, никогда раньше не получала такого предложения от своего отца.
Еще одна причина ненавидеть Андроса. Я помог ей взобраться, крепко удерживая ее легкое тельце, поднялся на ноги и услышал, как девочка возбужденно хихикнула.
— Отсюда все видно!
Стоявшие впереди люди повернулись к нам с улыбками, и я взглянул на Слоан.
От абсолютного обожания в ее глазах в горле образовался твердый комок.
Блядь, я бы все отдал, чтобы она смотрела на меня так всю оставшуюся жизнь.
Я попал в беду.
Накануне Бродан разозлил меня, сказав об этом. Он понял, что я в беде, потому что сам всего несколько месяцев назад был на моем месте.
Неделя.
Прошла всего неделя с тех пор, как мы со Слоан стали официально встречаться. «Встречаться» — казалось слишком громким словом. Такое больше относилось к подросткам. Переходный период шел не безболезненно. Я нервничал. Но недостаточно для того, чтобы заставить себя отказаться от своего слова, что я хочу попробовать.
И то, как Слоан смотрела на меня, стоило того страха.
Келли положила руки мне на голову, и мои губы дрогнули от ощущения ее крошечных пальчиков, бессознательно зарывшихся в мои волосы при нарастающих звуках волынки. Бросив еще один взгляд на Слоан, я заметил, что мелодия очаровала и ее. Волынки людям либо нравились, либо они их ненавидели. Я принадлежал к первой категории. Такое трудно объяснить, но редко что вызывало во мне большее чувство патриотизма, чем эти до чертиков скорбные вопли.
Видя и чувствуя эмоции Слоан и Келли, слушавших выступление, меня переполняла гордость.
Наблюдать за тем, как они чем-то наслаждаются, стоило всего.
Включая путешествие на выходные с ними на юг, в Эдинбург. Слоан пришлось немного поуговаривать, поскольку траты на поездку я брал на себя, но я чувствовал, что им нужна смена обстановки.
Поездка стала компромиссом. Я показал бы им уголок Шотландии, которого они раньше не видели. И ради Келли Слоан согласилась.
Когда волынщик закончил, и Слоан ждала своей очереди, чтобы бросить ему от нас несколько монет, я похлопал Келли по ноге.
— Хочешь остаться там?
— А можно? — ухмыльнулась она мне.
В моей груди пророкотал смех.
— Почему бы и нет.
— Мама, отсюда все видится по-другому. Уокер очень высокий.
Слоан со смешком повернулась к нам, но при взгляде на мои волосы ее глаза чуть округлились.
— Что? — спросил я, внезапно забеспокоившись.
Она сжала губы, словно изо всех сил пыталась не рассмеяться, и протянула руку, чтобы провести пальцами по моим волосам. Поправить, понял я. Ее аромат щекотал ноздри, а когда ее груди коснулись моей руки, я заставил себя не думать о прошлой ночи.
В отеле «Скотсман» мы поселились в смежных номерах: Келли и Слоан в одном, а я — в другом. Но прошлой ночью, когда Келли уснула, Слоан прокралась в мой номер. Я проснулся от ее рук и рта, и мы провели пару часов, демонстрируя, как трудно вести себя тихо, когда кончаешь.
— Малышка, — обратилась Слоан к Келли, проведя пальцами по моей щеке. — Можешь оставаться там, но не держи Уокера за волосы, как коня за уздцы.
— Ой, прости, Уокер. — Она ничуть не сожалела.
Мы с ее мамой обменялись веселыми взглядами и направились к саду. Прибыв вчера утром, мы сначала посетили Эдинбургский замок, потому что он стоял первым в списке дел. Затем прогулялись по району Калтон-хилл. К тому моменту девочки проголодались и устали, так что мы отыскали маленькую бургерную, которую нам рекомендовали, а потом отвезли Келли обратно в отель.
Сегодня девочки хотели посетить недавно открывшуюся в саду рождественскую ярмарку. Несмотря на предпраздничную толкотню, мы проходили среди прилавков около часа. Слоан и Келли набрали для друзей безделушек, а я купил понравившееся им рождественское украшение для их елки. Запах готовящихся чуррос оказался слишком соблазнителен для Келли, и мы взяли немного на перекус. Келли запивала сладости горячим шоколадом, а мы со Слоан — глинтвейном.
После тура по рынку некоторое время мы прогуливались по Старому городу, заглядывая в каждый бутик на Кокберн и Виктория-стрит. Слоан отметила, с каким терпением я переносил тяготы шоппинга, но я не возражал. Моя работа за последнее десятилетие заключалась в охране богатых людей, а богатые люди любили ходить по магазинам.
Слоан и Келли развлекались, и это все, что имело значение.
Даже если меня заставили надеть фетровую шляпу с прикрепленными к ней рыжими волосами, чтобы Слоан могла сфотографировать меня и Келли в точно такой же шляпе. Если бы Келли так не хихикала над выражением моего лица на фото, я бы ее удалил.
— Вероятно, нам пора пообедать, — сказала Слоан рядом с нами. — Куда хочешь пойти, малышка?
— Пусть выбирает Уокер. Все остальное выбирали мы.
Слоан похлопала дочь по ноге.