Что скрывал покойник
Шрифт:
Проклятие! Ее энтузиазм в очередной раз обернулся против нее же самой. Неужели она никогда ничему не научится?
На каждой ступеньке лестницы, поднимавшейся к широкой веранде гостиницы, расположились тыквы с вырезанными на них узорами. Когда Гамаш вошел внутрь и его со всех сторон окружили потертые восточные ковры, мягкие набивные стулья, абажуры с кистями и разнообразные газовые лампы, ему показалось, что он вновь оказался в доме своих дедушки и бабушки. Это впечатление только усилилось оттого, что в помещении пахло выпечкой. В это мгновение через вращающиеся двери вошел крупный мужчина в отделанном оборками фартуке, на котором красовалась надпись: «Не доверяйте
Габри шумно вздохнул и поднес бледную руку ко лбу жестом Глории Суонсон [26] , который нечасто можно увидеть по эту сторону.
— Оладьи?
Вопрос прозвучал настолько неожиданно, что даже Гамаш оказался застигнутым врасплох.
— Прошу прощения, месье?
— У меня есть морковь, финики, бананы. А также кое-что особенное в честь Джейн под названием «Шарль де Миль».
С этими словами Габри исчез, чтобы вновь появиться через минуту с большим плоским блюдом в руках, на котором горкой были сложены оладьи, искусно украшенные фруктами и розами.
26
Звезда немого кино.
— Разумеется, это не розы сорта «Шарль де Миль». Те уже давно отцвели.
По лицу Габри ручьем потекли слезы, и блюдо предательски задрожало у него в руках. Только быстрая реакция Бювуара, обостренная чувством голода, позволила спасти угощение.
— Desole. Excuse-moi [27] . Мне так грустно!
Габри мешком упал на один из диванов, безвольно опустив руки и ноги. У Гамаша сложилось впечатление, что, несмотря на разыгранное драматическое представление, мужчина был искренен в своих чувствах. Он дал Габри время собраться с мыслями и взять себя в руки, отдавая себе при этом отчет, что, вполне возможно, еще ни разу в жизни Габри не приходилось брать себя в руки. Потом он попросил сообщить жителям деревушки о том, что завтра утром состоится собрание, и открыть для этого церковь. Кроме того, он забронировал номера в гостинице, обещающей постель и завтрак.
27
Очень сожалею. Простите меня.
— Поздний завтрак, — поправил его Габри. — Но вы можете получить его вместе с ранним завтраком, если хотите, поскольку помогаете совершить правосудие над этим негодяем.
— У вас нет никаких предположений, кто мог убить ее?
— Это был охотник, не так ли?
— На самом деле мы пока не может утверждать этого. Но если это был не охотник, то кто, по-вашему?
Габри потянулся за оладьей. Бювуар счел это позволением попробовать угощение. Они были еще горячие, прямо из духовки.
Две оладьи Габри хранил молчание, а потом негромко произнес:
— Знаете, никого не могу назвать. Но… — он устремил внимательный взгляд карих глаз на Гамаша, — вы ведь не ожидали от меня этого, правда? Я хочу сказать, именно это и есть самое ужасное в убийстве, верно? Мы не подозреваем, что оно вот-вот произойдет. Наверное, я путано изъясняюсь. — Он протянул руку за очередной оладьей и съел ее вместе с розовыми лепестками и всем остальным. — Люди, на которых я злился больше всего, наверное, даже не замечали этого. Понимаете, о чем я говорю?
Казалось, он умоляет Гамаша понять, что он имеет в виду.
— Да. Прекрасно вас понимаю, —
— Кто знает, какие страсти кипят в глубине душ человеческих? — задал риторический вопрос Габри, и Гамаш на мгновение подумал, а знает ли он о том, что только что процитировал строчки из старой пьесы, когда-то транслировавшейся по радио.
Габри снова исчез и, появившись, вручил старшему инспектору небольшой пакет с оладьями.
— Еще один вопрос, — произнес Гамаш, остановившись в дверях. Одной рукой он держал пакет с оладьями, другую положил на дверную ручку. — Вы упомянули розы сорта «Шарль де Миль».
— Любимый сорт Джейн. Это не просто роза, старший инспектор. Любители роз считают ее одним из самых красивых цветов в мизе. Это старая садовая роза. Цветет всего раз в году, но зато так красиво, что дух захватывает. А потом она умирает. Вот почему я испек оладьи на розовой воде как дань уважения Джейн. А потом я съел их, как вы сами видели. Я всегда съедаю собственную боль. — Габри слабо улыбнулся.
Глядя на его внушительные габариты, Гамаш подивился тому, сколько боли в нем должно умещаться. И, наверное, страха. Может быть, еще и ярости? Кто знает.
Перед зданием школы, как о том и просил Бювуар, когда звонил, их поджидал Бен Хедли.
— Как, на ваш взгляд, мистер Хедли, снаружи все выглядит так, как и должно быть? — поинтересовался Гамаш.
Бен, несколько удивленный заданным вопросом, огляделся. Гамашу пришло в голову, что Бен Хедли, наверное, всегда пребывает в несколько удивленном состоянии.
— Да, по-моему. Хотите войти внутрь? — Бен потянулся к ручке двери, но Бювуар быстро схватил его за руку и остановил. А потом вытащил из кармана куртки желтую полицейскую ленту и протянул ее Николь. Пока Николь натягивала ленту с надписью «Не приближаться, место преступления» вокруг дверей и окон, Бювуар счел необходимым объяснить происходящее.
— Похоже, мисс Нил убили стрелой. Мы должны тщательно осмотреть ваш Клуб любителей стрельбы из лука на тот случай, если орудие преступления было взято отсюда.
— Но это же нелепо.
— Почему вы так думаете?
Бен просто огляделся по сторонам, как будто мирный пейзаж вокруг уже сам по себе мог считаться ответом на вопрос. А потом вложил ключи в протянутую руку инспектора Бювуара.
Агент Николь вырулила на мост Шамплен-бридж, направляясь в Монреаль. Сидя за рулем, она бросила взгляд на городскую линию горизонта, на фоне которой проступили очертания светящегося креста на вершине холма Мон-Ройяль. Рядом с ней на месте пассажира сидел старший инспектор Гамаш, молчаливый и погруженный в свои мысли. Николь была уверена, что семья будет ждать ее и никто не сядет за стол, пока она не присоединится к ним за обедом в честь Дня Благодарения. Она была уверена в том, что они сделают для нее все, что угодно, и сознание этого успокаивало и поддерживало. Все, что от нее требовалось, это добиться успеха.