Что, снова в школу?

Кальчук Кристина

— Думаешь, поздно начать жить полноценной семьей? — так же облокотился Костик на локоть, приподнимаясь и заглядывая в мои глаза.

— Я не…

— Зато я знаю, — перебил он меня, — никогда не поздно начать жить так, как этого хочешь ты! Даже если это будет всего один день! Но я очень надеюсь, что это будет больше, чем день или два… Намного больше.

— Котя, — словно заново пробую на вкус ласковое обращение, — наверное, все зависит от наших желаний.

— Я желаю только тебя и ничего больше, слышишь? — Костик берет мое лицо в свои

ладони, и, заглядывая в глаза, произносит: — Я знаю, что поздно или, может, не вовремя, хотя, кто сказал, что для этого отведено специальное время? Одним словом, Натель, любимая, ты выйдешь за меня замуж?

Слова, за которые я в свое время полжизни бы отдала, прозвучали спустя пол жизни, ирония.

— Замуж? — словно эхо, повторяю я.

— Да, именно так, замуж…

— Ты же вроде уже того, женат?..

— Я уже того, почти разведён! Так что не вижу больше препятствий тому, чтобы быть вместе, так как мы этого хотели ещё в школе! — притянул он меня к себе и поцеловал в макушку.

— Кстати, а что со школой? — решила я изменить тему разговора.

— А что с ней? Стоит твоя школа, никуда не денется! А вот ты не увиливай от разговора! Так, давай подниматься, поедем к детям, надо ещё с ними поговорить, — откинув одеяло, Константин быстро подскочил на ноги, демонстрируя своё красивое, накачанное тело. Мышцы его живота переливались под кожей, покрытой легким загаром. Ноги накачанные и мощные, торс и плечи не менее привлекательны своей грудой мышц и сухожилий. Орловский из долговязого подростка превратился в самого настоящего красивого мужчину.

— Сегодня воскресенье, завтра в школу и детям, и нам, — смущаясь его наготы, я пролепетала первое, что пришло в голову.

— Натель, ты серьезно?! — натянул он на себя белоснежную футболку. — Вставай, нас дети ждут, с ними так же необходимо поговорить.

— Да, ты прав, — заворачиваюсь в простынь и встаю с кровати в поисках своей одежды.

Насмешливый голос Костика вывел меня из замешательства.

— Интересно, что ты так тщательно прячешь? Кстати, не это ли ты ищешь? — он крутил на своём пальце мои трусики, окончательно вгоняя меня в краску.

Нахмурившись, я собрала раскиданные вещи и достала свежее нижнее белье, прошла в душ со словами: — Можешь себе оставить! — Боже, неужели я это сказала вслух? Совсем разум помутнел.

— Думаешь, побрезгую, — сказал Костик с лукавой улыбкой, и мои трусики перекочевали в карман его брюк.

— Я в душ, не скучай.

— И не собираюсь, я тоже…

Не успела я возразить, как он опять стянул с себя всю одежду и нагло прошёл за мной.

— Эй! Это самое настоящее посягательство на моё личное пространство! — возмутилась я.

— Забудь о нем! Теперь все твоё личное пространство буду занимать и я!

Закатив глаза, я с улыбкой на лице заскочила в душевую кабинку, наслаждаясь горячими упругими струями воды.

— Ты божественна, — руки Орловского легли на мои бёдра.

Закрыв глаза, я вдохнула, блаженно втягивая его аромат.

Хотелось забыться ещё хотя бы на один день. И так, наверное, и было бы, если бы не один щекотливый момент. Входная дверь хлопнула, а следом за ней послышался звонкий голос моей дочери: — Мам, ты дома?!

Константин

Нежная и пылкая, пахнущая цветами. Моя. Наконец-то это сбылось, и не один раз за эту короткую ночь. Была бы моя воля, я бы не выпускал её из постели ещё дня три, пока бы мы оба не вылезли, изголодавшиеся и усталые. Но судьба, видимо, сжалилась надо мной. Натель, съязвив, легкой походкой танцовщицы направилась в душ. Простите меня, грешного, но как иначе рассмотреть это как не приглашение принять душ вместе. Скидываю заново одежду и прыгаю вслед за моей девочкой, жадно втягивая ее запах.

— Мам, ты дома? — звонкий голосок Виктории и характерный хлопок дверью говорили о том, что мы больше не одни.

— Черт! — выругалась Натель, и, развернувшись ко мне лицом, вытолкала меня, мокрого, из душа со словами: — Быстро одевайся!

— Слушай, не нервничай ты так. Всё-таки они не маленькие, все понимают, — натягивал я на влажное тело штаны под пристальным взглядом Нателлы.

— Думай, что говоришь! Давай, мышкой на кухню, типа ты меня там дожидаешься! И попробуй пискнуть, — погрозила она пальцем.

— Слушаюсь и повинуюсь! — открываю дверь и на цыпочках проскальзываю на кухню.

— Пап? — удивленный голос Андрея.

— Т-с-с, не пали контору! Сделали дружно вид, словно ничего не заметили, ясно?! — грозно посмотрел я на детей. Те только переглянулись и кивнули.

— А мама? — указала дочь вопросительно в направлении спальни.

— А мама принимает душ! А вы чего вернулись-то? — перевёл я разговор.

— Ну, как же, вы сказали, что скоро приедете…

— Вика, перестань мне выкать! Я как ни крути твой отец! Мне кажется, это неуместно…

— Я и не собиралась, — надула она капризно губки. Вся в маму, ей богу. — Вы — это я о вас обоих, о тебе, и маме, — ее невозмутимости можно было только позавидовать.

— О чем разговор? — как ни в чем не бывало зашла на кухню Натель, с ярким румянцем на щеках.

— Да вот ни о чем, тебя ждём, — развёл я руками.

— Мам, мы вас ждали, начали переживать, случилось чего? Подумали, может, вы опять поругались или ещё чего хуже! — сказав это, Виктория кинула на меня свой недовольный взгляд. Ясно одно — ее доверие мне предстоит ещё долго завоевывать.

— Да, нам было что обсудить, — растерянно ответила Натель и бросилась варить кофе.

— Именно, вы уже не маленькие дети и сами всё понимаете. Так вот, Виктория, я сделал твоей маме предложение, — перешёл я к главному.

— Пре-дло-жение?! — по слогам переспросила она.

— Да, все правильно! Пора исправить то, что произошло много лет назад. А вы что, против? — смотрю я на детей и, в частности, на Андрея.

— Отец, ты вправе сам решать…

— А как же мы, Андрей? — перебила его Виктория.