Что такое государство Израиль?

Рабкин Яков

Для увековечения памяти об этой трагедии израильское правительство ввело «Йом а-шоа» («День Катастрофы»). Изначально этот день носил название «Йом а-шоа ве-а-гевура» («День Катастрофы и героизма») – словно «достойная» смерть одних искупала «постыдную» смерть других [259] . Чтобы подчеркнуть связь между двумя важнейшими событиями в современной еврейской истории, было решено отдавать дань памяти уничтоженным фашистами евреям за несколько дней до Дня независимости. Стремление руководителей тогда еще совсем молодого государства разбавить тему презираемого сионистами «пассивного страдания» мотивом сопротивления побудило их остановить свой выбор на дате, связанной с восстанием в Варшавском гетто в 1943 году.

259

Bensoussan G. Un nom imp'erissable. Op. cit. P. 230.

В послевоенные годы в израильской прессе описывались исключительно подвиги и героизм сражавшихся евреев. Истории «просто оставшихся в живых», которые в общественном мнении, формируемом сионистами, считались «овцами, шедшими на бойню», публиковались

за счет авторов или землячествами переживших геноцид евреев [260] . Первое время в годовщину восстания в Варшавском гетто сионисты «забывали» почтить память шести миллионов жертв геноцида [261] . Церемонии поминовения, которые в те годы устраивали в Израиле пережившие геноцид евреи, некоторые историки называют «полуподпольными» [262] . Вместе с тем израильская пресса охотнее писала о деятелях сионистского сопротивления, чем, например, о его участниках-членах организации Бунд, создавая таким образом впечатление, что с нацизмом боролись лишь сионисты [263] . Только во время процесса над Адольфом Эйхманом в 1961 году свидетельства переживших геноцид евреев и объяснения причин отсутствия сопротивления с их стороны стали доступны широкой израильской общественности [264] .

260

Kennan O. Between Memory and History: the Evolution of Israeli Historiography of the Holocaust. New York: Peter Lang, 2005. P. 31.

261

Ibid. P. 15.

262

Zertal I. Israel’s Holocaust and the Politics of Nationhood. Cambridge: Cambridge University Press, 2005. P. 95.

263

Chaumont J-M. La concurrence des victims: g'enocide, identit'e, reconnaissance. Paris: La D'ecouverte, 1997. P. 32.

264

Cesarini D. After Eichmann: Collective Memory and the Holocaust since 1961. London: Routledge, 2005. P. 23 и далее.

В канун Дня Катастрофы проводится торжественная церемония в мемориальном музее «Яд Ва-Шем» в Иерусалиме. Утром звучит сирена, призывающая всех израильтян к двухминутному молчанию. В течение всего дня устраиваются приуроченные к этому событию беседы и лекции, а по радио и телевидению идут специальные передачи. Основная тема памятного дня прозрачна: нового геноцида не будет, ибо у нас есть свое государство, которое нас защищает. Сионисты часто утверждают, что, если бы Государство Израиль существовало перед Второй мировой войной, никакого геноцида бы не произошло.

Согласно брошюре, предназначенной для политработников израильской армии, «Йом а-шоа» должен воспитывать в солдатах чувство принадлежности к еврейскому народу и верность своему государству:

«Создание Государства Израиль сионистами должно было стать решением проблемы существования еврейского народа в свете того, что другие усилия не принесли успеха. Катастрофа в Европе, со всеми ее ужасами, доказала, что и в ХХ веке выживание евреев ничем не гарантировано, пока они не являются хозяевами своей судьбы и лишены мощи, необходимой для самозащиты» [265] .

265

Цит. по: Liebman C.S., Don Yehiya E. The Symbol System of Zionist-Socialism: An Aspect of Israeli Civil Religion // Modern Judaism. Septembre 1981. Vol. 1, № 2. P. 178.

Официальный текст также гласит, что израильская армия продолжает дело тех, кто воевал в отрядах сопротивления во время войны. Уже в 1947 году память о геноциде использовали как средство мобилизации сионистов для захвата Палестины и оправдание сопутствующих ему этнических чисток: «…мы отомстили за вашу горькую и одинокую смерть ударами наших кулаков – тяжелых и горячих» [266] .

Использование памяти о геноциде евреев в качестве орудия воспитания израильского патриотизма не только не ослабевает, но и продолжает усиливаться. В 69-ю годовщину освобождения Освенцима советскими войсками в лагерь приехала половина депутатов израильского парламента. Они прошли через ворота лагеря смерти, гордо неся над собой израильский флаг [267] . За несколько лет до этого после воздушного парада в Польше, несмотря на протесты дирекции музея в Освенциме, три израильских истребителя F-15 со звездами Давида, пилотируемые потомками евреев, спасшихся от уничтожения в оккупированной фашистами Польше, пролетели над бывшим нацистским лагерем. За полетом из соседнего Биркенау наблюдали двести израильских солдат. Один из пилотов, комментируя это событие, не преминул подчеркнуть свою веру в израильскую армию: «Для нас это триумф. Шестьдесят лет назад у нас не было ничего. Ни страны, ни армии, ничего. Теперь мы прилетаем сюда на собственных самолетах…» [268]

266

Хаим Гури, цит по: Bensoussan G. Un nom imp'erissable. Op. cit. P. 165.

267

http://ria.ru/world/20140127/991433981.html

268

Mala K. Israeli Warplanes over Auschwitz // Reuters. 2003. September 4.

Посещение

мест геноцида евреев стало важнейшей частью израильского армейского воспитания. Однако эти поездки лишь укрепляют знания, заложенные в государственных школах: на изучение истории геноцида отведено более 15 % программы по современной еврейской истории. Примерно половина учеников и преподавателей считают эту катастрофу важнейшим событием XX века. Даже среди учеников-евреев арабского, турецкого или иранского происхождения, чьи предки не знали нацистской оккупации, 83 % считают, что их семьи «пережили Катастрофу». Такой же процент молодых израильтян боится уничтожения Государства Израиль, а треть из них считает, что возможность нового геноцида по-прежнему велика [269] .

269

ADL Survey Finds Vast Majority of Israeli Teenagers Aware of Global Anti-Semitism // http://www.adl.org/PresRele/IslME_62/5014_62.htm.

Символично, что первый израильский космонавт Илан Рамон, потомок евреев, переживших войну, взял на борт американского космического корабля рисунок лунного ландшафта, выполненный ребенком в концлагере Терезин.

Официальные церемонии в память о геноциде евреев являются средством укрепления этих чувств. Начальник израильского Генштаба, стоя у подножия памятника бойцам Варшавского гетто, сказал: «Если вы хотите узнать, в чем источник силы и мощи израильской армии, обратитесь к святым мученикам Катастрофы и героям восстания… Катастрофа… это корень и оправдание нашего дела» [270] .

270

Цит. по: Liebman C.S., Don Yehiya E. The Symbol System of Zionist-Socialism». Op. cit. P. 184.

Впрочем, связать историю восстания в Варшавском гетто с сионизмом не так просто, как это может показаться на первый взгляд. Дочь еврея-бойца, павшего во время восстания, задает болезненные вопросы:

«Пока израильтяне ставят к стенке палестинцев не сотнями, а лишь по одному в день, свободны ли мы, евреи, от заботы о морали и справедливости? Не стал ли нацизм единственной нормой, по которой евреи судят о зле, и все, что не является его точной копией, считают морально приемлемым? Что же эта Катастрофа сделала с еврейским чувством нравственности?» [271]

271

Klepfisz I. Dreams of an Insomniac – Portland (OR): Eighth Mountain, 1990. P. 130–131.

Марек Эдельман (1919–2009), ветеран восстания, поддерживал палестинское сопротивление и находил в нем немалое сходство с борьбой против нацистов. «Ничто так не раздражает сионистов, как высказывания еврея-антисиониста с таким отважным и принципиальным прошлым» [272] . Неудивительно, что его мемуары, опубликованные в Польше в 1945 году, вышли в свет в Израиле лишь четверть века спустя.

Для сравнения, книга Ханны Арендт (1907–1995) – крупнейшего политического мыслителя ХХ в., еврейки, бежавшей из Германии в США, а в прошлом активистки сионистского движения, – о процессе Эйхмана [273] была издана на иврите лишь через тридцать семь лет после написания. Подрывая один из основополагающих мифов сионизма, что антисемитизм – сила вечная, постоянная и мистическая, Арендт не считала Эйхмана «виновным в преступлениях против еврейского народа», несмотря на постановление трибунала. Она видела в нем образец «банальности зла» – случай практически бессознательного изменения человеческого поведения под влиянием неумолимой бюрократической машины. Выводы Арендт не распространяются исключительно на Германию и должны послужить предупреждением любому государству, ведущему политику дискриминации. В конце века в Израиле прошла конференция, посвященная ее интеллектуальному и моральному наследию, а труды конференции были изданы под названием «Арендт в Иерусалиме» [274] .

272

Foot P. Palestine’s Partisans // The Guardian. 2002. August 21.

273

Арендт, Х. Банальность зла. Эйхман в Иерусалиме. М.: Европа, 2008.

274

Aschheim S., ed., Hannah Arendt in Jerusalem, Oakland, CA: University of California Press, 2001.

Одного события, даже такого чудовищного, как нацистский геноцид, недостаточно для долгосрочного оправдания сионизма. Поэтому идеологи этого движения вынуждены постоянно подчеркивать принципиальную угрозу существованию евреев вне Израиля. Бывший израильский министр просвещения – один из идеологов национал-иудаизма – выразил эту мысль вполне отчетливо: «Нацистский геноцид – это не безумие нации, которое случилось однажды и прошло. Это идеология, которая вовсе не исчезла. Даже теперь мир может смотреть сквозь пальцы на преступления против нас» [275] . Логичным продолжением этой мысли является тот факт, что лишь 4 % израильских учеников выносит из истории нацистского геноцида урок общечеловеческого значения (необходимость бороться с дискриминацией, расизмом и т. д.) [276] .

275

Цит. по: Liebman C.S., Don Yehiya E. The Symbol System of Zionist-Socialism». Op. cit. P. 184.

276

Auron Y., Katzenell J., Silberklang D. Holocaust and the Israeli Teacher. // Holocaust and Genocide Studies. 1994. Volume 8, Issue 2. P. 225–257.