Что такое ППС?
Шрифт:
– Я не стесняюсь формы.
Лок стоял в стороне, не понимая, прав он все-таки или нет? Потемкин игнорировал дружеское предостережение водителей и пошел на таможенный пост.
– А, Потемкин, привет! – пожал руку Андрей – старший смены поста. – Желтая мафия, да? Недаром же говорят, что сильнейшая в мире. За них уже хлопотали. Теперь ты, кто-то будет еще?! Плотно вас прихватили, а? Розыск, ГАИ.
– Я теперь не розыск.
– А берет и тельняшка тебе к лицу! – оценил Андрей, который до этого, никогда, розыскника Потемкина в форме не видел.
– Значит,
– Да, как сам понимаешь…
– А в чем проблема?
– Как обычно: валюта. Вывозят одно, декларируют другое. Скрыли в багажном отсеке, а мы нашли.
– Надежно скрыли?
– Лучше сказать – интересно спрятали.
– Скажи честно, вы сами нашли?
– Не знал бы тебя – не моргнул бы глазом! – признался Андрей, покачал головой, согласился, – При том, что я тебе никого не называл…
Они подошли к окну. Андрей закурил, угощая Потемкина. Курили молча. Они знали друг друга, и понимали, что видят там, за стеклом, больше, чем видно глазу. И при этом, по-своему, каждый.
– Спасибо, Андрей, я увидел.
– Не зря у окна покурили, я знал, что все сам увидишь… Только шум, не пойму – от чего?
– Ты действительно не называл мне никого. Но, это же тот, которого я увидел, дал вам на пост информацию о контрабанде валюты?
– Эх, не знал бы тебя… – опять пожалел Андрей, – Да знаю: не имеет значения, что говорить тебе можно, чего нежелательно – сам, все что нужно, узнаешь. Все так. Он уехал. Мы этих закончили только, с досмотром, валюту нашли, стали их оформлять – он прилетает взъерошенный: «Андрей, – говорит, – давай, «в обратку»! Ситуация поменялась!». Как у Тараса Бульбы: я тебя породил, я тебя и убью! Что ж, информация их, нам работать еще, и работать вместе. Я ведь не хуже тебя понимаю – для информатора нарисовалась опасность. Это деньги – за них, не дай бог, отрывают головы! Изымать мы не стали. Оформили как нарушение, и завернули назад. Ты ведь тоже за них хлопотать приехал?
– Ну да.
– Ваши люди?
– Работаем с ними, официально.
– Ну, к нам нет претензий? Все им вернули: три тысячи – их. Они их заявили, внесли в декларацию. И четыре, – из тех, что хотели изъять. Семь, итого!
– Андрей, это точная сумма?
– В смысле?
– Всего было семь?
– Это точно. Семь! Было семь.
Потемкин кивнул, прячась в облачке сигаретного дыма:
– Ну что ж, им наука, Андрей!
– Да. Но, скажу тебе: этот, которого ты увидел… А вообще их двое, ну… мягко сказать – не прилежные школьники.
– Уже проходили?
– Да, в ноябре. Мы тогда их оформили, как полагается.
– Кто оформлял?
– Сошенко.
– Когда его смена?
– Через одну…
– Спасибо, я понял!
«Не дурак ли я?» – думал Лок. Он был восковой свечой, которую плавили взгляды водителей. Они все решили без помощи Лока и без Потемкина – зачем он приехал? Потемкин – удав, а я – добровольный кролик! И меня еще ждет разговор…»
Надо было признать, что удав перед Локом честный – он ведь предупреждал. Но разговор предстоит из таких, в итоге которого кролик отправится в пасть…
– Лок, – вернулся Потемкин с таможенного поста, –
Запомнив накрепко сумму валюты и личность того, кого «сам увидел» – добавил еще два звена, стыкуя обрывки. Цепь обретала логическое продолжение. «Урожайный день!» – улыбнулся он.
***
–Гуляешь в рабочее время, Потемкин? – поинтересовался ротный.
– Да, было немного, но я наверстаю…
– А не у Лахновского был? Нет? Вот и начинай наверстывать: завтра заступишь на сутки, а после – два дня выходной. Вот и займись Лахновским. Обзорную справку, рапорт и обоснованный вывод – через три дня. Ясно!
***
Лок ждал, понимая, что долгой и трудной окажется их беседа. И стол был накрыт, как застолье, надолго. Хотя и всего на двоих.
– Давай-ка, Георгий, – сказал он, – как это у вас говорят: за здоровье, до дна!
– Да, нет, – улыбаясь, качал головой Потемкин, – до дна за здоровье, не делают первого тоста. А за то, что сегодняшний день не напрасно прожит – за это можно!
«Зеу-тхуок», как и русская водка, имеет такое же свойство, обжечь язык и сделать его разговорчивым…» – отвлеченно подумал Лок. Он боролся с собой все то время, пока ждал Потемкина. Такая борьба убивает силы, не давая взамен победы. Себя победить – много ли смысла и чести в такой победе?
– Деньги ты пересчитывал, Лок, все нормально?
– Да. Деньги все. Ну, за вычетом штрафа.
– Я рад за тебя.
– Спасибо. Ты сказал, что я сделал правильно…
– А ты не уверен в этом?
– Когда мы приехали, их уже отпускали?
– Я это видел.
– Значит, могли не ехать. Зачем мы туда приезжали? Испортить нам отношения? Мы их испортили?
– Поясни.
– Друзья наши водители, очень обижены и недовольны.
– Недовольны – это я понимаю. Но приезжали мы… – Потемкин задумался, – Чтобы истинный свет луны стал ближе.
– И что, разве он стал ближе? – Лок покачал головой, – Не вижу. Но помню вот что: ты же сказал, что надо дать время. И мы его дали. Ты знал, что они все решат без нас? Мне кажется – знал! Ничего в этот раз, там не было страшного – ты это сразу понял. Так? А ехали мы за тем, чтобы ты лишний раз показал – работаю, Лок, помогаю тебе! Это по-русски зовут…
– Показуха.
– Вот… – Лок развел руками, – И ты еще так говоришь об этом, так… Это по-русски…
– Наглость! – подсказал Потемкин, – Но мы заблудились, а говорили о свете луны. Он стал, конечно, от этого ближе. Но я его, в силу профессии, вижу сейчас; а ты – глазами нормального человека, увидишь тогда, когда он откроется в полную силу.
Лок отступил:
– Я верю. Давай мировую, Георгий, у вас это, я знаю, пьют.
– Да, у нас часто за это приходится пить, – согласился Потемкин. – Но расскажи мне, что было у вас на границе в прошлом году?
– Все рассказать?
– Нет, только то, что знаешь.
– Кажется, – шутливо нахмурился и покачал головой Лок, – я вашу привычку принял: мне выпить хочется…
– Для храбрости?
– Точно, для храбрости… до дна…
– В водке проблемы не тонут. Их надо решать – единственный способ справиться с ними. Рассказывай, Лок.