Что там

Осинский Владимир

Ни, все время крепко державшая Ронга за руку, сжала ее нервно и сильно. Он прочел испуг в глазах подруги, посмотрел по направлению ее взгляда и увидел пустые зрачки Гладколицего, уставившегося на него. И вдруг инопланетянин-Ронг мог в этом пoклясться-заговорщически подмигнул землянину.

Гладколицый поднял над головой Исполнитель желаний - и очутился на возвышении, откуда его видели все. На площади воцарилась полная тишина если только до сих пор она не была еще абсолютной.

– Жители великого Города!
– зазвучал голос Гладколицего.
– Сегодня, торжественный день: Праздник гибели цветов. Все мы хорошо знаем историю нашей многострадальной планеты,

всем нам памятен кровавый путь бед и невзгод, которым шел наш народ до тех пор, пока не был создан Великий Утешитель. Ныне мы живем в Безоблачном, мире, наслаждаясь покоем, равные среди равных, ни в чем не нуждаясь, стремясь к единственной цели, которой стоит служить, - к долголетию. И кто знает, не превратится ли оно со временем в бессмертие? Наученные печальным опытом предшествующих поколений, мы создали благодаря могуществу Утешителя мир безмятежности, избавленный от тревог и свободный от суетных стремлений. Мы счастливы, потому что не нуждаемся в ненужном знании, не желаем лишнего, не томимся в плену вожделений, которые невозможно утолить. Поэтому мы едины, поэтому Безоблачный мир совершенствo и равного ему не сыскать во всей Вселенной. Восславим же Великого Утешителя - неугасимый источник нашего благоденствия!

"Судя по видеокнигам, - думал тем временем Ронг, - это обыкновенный заштатный оратор. Такие пускали пыль в глаза толпе и в средние века, и позже; причем, как видно, ничем существенным от него не отличались. Но он явно имеет успех у этих заморышей. Что ж, вполне естественно: демагогия, помноженная на лицемерие. И потом они так изголодались но всему, что хоть немного нарушает однообразие этого проклятого существования..."

– Так восславим же Утешителя!
– продолжал Гладколицый.
– Но прежде, следуя священной традиции, посмотрим на рождение и гибель цветов. Ибо для того, чтобы в сердце человека не ослабла способность ценить дарованное ему благо, он должен время от времени оставаться ни с чем... Так смотрите же, великие жители великого Города!

Ронг и прижавшаяся к нему Ни увидели, как начала спадать мощность излучаемых Шаром потоков серого света. Безоблачный мир менялся на глазах.

Что-то странное происходило с гладким безмятежным небом - по нему бежали волны всевозможных оттенков. Заблестели прежде матовые стекла окон-словно миллионы солнечных зайчиков отразились в миллионах зеркал. Кто-то невидимый одним взмахом гигантской кисти выкрасил в сурик крыши. Яркой мозаикой запестрели плитки, которыми были вымощены улицы...

И вот слепящим золотом засиял громадный диск Солнца. А вслед за этим раздался тысячеголосый стон ужаса. Потрясенный, Ронг ощутил на своем плече руку. Гладколицый без выражения сказал:

– Теперь вы поняли свое заблуждение? Им нужен только покой. Покой, сытость, возможность (разумеется, строго соблюдая меру) удовлетворять свои примитивные потребности и уверенность, что именно он переживет другого.

– Ложь!
– яростно сказал Ронг.
– Это ложь. Вы просто держите их под психологическим наркозом, постоянно одурманиваете в этом проклятом сером мире!
– и угрожающе добавил: - Кстати, не вздумайте опять пробовать на мне ваш дурацкий гипноз. А то ведь я могу и забыть о Первом законе.

Гладколицый пожал плечами:

– -В этом нет надобности. Вы сами все увидите. Как это? Лучше один раз увидеть....

Цвета погибли мгновенно. Серый мир опять стал серым, и воздух задрожал от единого вопля восторга. Затем вновь наступила тишина, и толпа как один человек опустилась на колени, протягивая руки к Утешителю.

–

Вот и все,-удовлетворенно констатировал Гладколицый.
– Теперь с них хватит на год.

Но тут, как тогда, перед решающей встречей астролетчика с Ни, из рядов молящихся вырвался человек и с нечленораздельным криком бросился на Великого Утешителя. А через секунду, отброшенный, как и тогда, силовым полем, корчился на земле, чтобы спустя несколько минут, шатаясь, скрыться в одной из бесчисленных радиальных улиц.

Ронг услышал скрипучий смех Гладколицего и с торжеством бросил ему в лицо:

– И все-таки вы не отравили Их сознание до кoнЦa. Сегодня один, завтра другой... Настанет день, когда сотни и тысячи таких, как он, вместе бросятся на Утешителя и вернут людям солнце и цвета.

А Гладколицый продолжал презрительно смеяться.

Потом алюминиевый гребень оборвал свое царапанье по стеклу.

– Глупец, - равнодушно сказал Гладколицый.
– - Вы думаете, это был герой? Время от времени я устраиваю такой спектакль, чтобы напомнить толпе о неуязвимости и всемогуществе Великого Утешителя. Разве кто-нибудь из них отважится посягнуть на его жизнь? Ведь никакого силового поля нет. Просто они слишком хорошо знают: уничтоживший Утешителя погибнет вместе с ним.И это уже чистая правда.

Холодно и пустынно сделалось на душе у Ронга. И вдруг ему стало бесконечно жаль этих людей, безнадежно искалеченных жизнью, в которой они видели высшее благо.

– Зачем стремиться к бессмертию, если завтрашний день ничем не отличается от сегодняшнего?
– устало спросил он инопланетянина.

– А зачем умирать ради того, чего не увидишь?

И Ронг не нашелся что ответить. Зато он ясно слышал властный зов сердца, в котором звучали голоса вскормившей его родной Земли и сиял горячий свет звезд, и жила память о Старшем, о погибших друзьях, и билась мысль о тех, кто еще прилетит сюда.

ЗапУСК, столько времени молчавший, дал о себе знать: "Остановись!", "Остановись!" - - кричал молящий взгляд Ни. "Остановись!" - настойчиво звучал в мозгу голос инопланетянина, так и не сдержавшего опять своего обещания не применять гипноза, "Остановись!" - властно требовал накрепко усвоенный Первый закон.

Но человек с Земли медленно пошел вперед, вплотную приблизился к Великому Утешителю, сжал в рукe мертвенно-холодный Шар и, легко сорвав его, как спелый плод с невидимого стебля, швырнул оземь.

Рассыпался огненный сноп миллиарда искр. Ронг на мгновение вновь увидел все в ярком разнообразии цветов - и наступил мрак.

– Вот и кончилось все,-сказал Старший, и Ронг почувсгвовал, как жесткая ладонь ерошит ему волосы.

– Ты был молодцом. И ты никого не должен осуждать. Так было нужно.-Юноша открыл глаза. Было утро- солнечное и ликующее. Он лежал в густой зеленой траве, без скафандра, в одном серебристом комбинезоне. Над ним стоял на коленях Старший.

– На это понадобилось целых полчаса, - сказал он, - все время, оставшееся до рассвета. Теперь это кончилось.

Ронг понял, и в душе его не было возмущения. Только безмерная усталость. Но она быстро проходила. Пролетела замысловатым своим маршрутом громадная бабочка-махаон. Рыжий щенок вышел из-за куста незрелой ежевики, настороженно глядя на людей и волоча по земле кудлатый хвост, подполз к ним и несмело лизнул астролетчика в ухо.

Ронг засмеялся и встал.

– Так это было просто испытанием?--он старался говорить беззаботно.

– Не притворяйся, мальчик. Да, это было испытание - самое последнее и самое трудное.