Что-то кроме магии
Шрифт:
При мысли о травле что-то шевельнулось в душе. Северус отставил чашку — внезапно задрожали руки. Врага больше не защищают стены Азкабана. Враг доступен. Враг ответит за все.
Не только за давнее унижение, страх, отчаяние и боль. Он заплатит за каждый миг ЕЁ последней ночи, за ее последний крик, вздох, удар сердца! Самоуверенный, самодовольный, беспечный Сириус Блэк, который когда-то был так великолепен в своей ярости, когда гнал со двора Поттеров мерзкого Сопливуса! Теперь Сопливус погонит его. И не один.
Вернувшись в свой кабинет, Северус подошел к книжному шкафу и снял с верхней
Через несколько лет он прочитал книгу внимательно — и долго потом сидел неподвижно, чувствуя, как высыхает на спине ледяной пот.
Кем бы ни был безвестный сочинитель — магом ли, маглом, — он умел вязать слова друг с другом, и весь свой талант вложил в пересказ легенд и преданий, собранных, кажется, со всего света. Истории были о мести. Мгновенной и отсроченной, громкой и потаенной, одному человеку и целому народу. Мстили люди, мстили боги, мстили духи и животные...
Последней в книге шла легенда о Черной Стае.
Жили некогда двое друзей-охотников. Отправились однажды на охоту, забрались далеко в лес, и кончились у обоих стрелы. А тут — волки, целая дюжина. Охотники отбивались, как могли, но один из них стал слабеть. «Не бросай меня!» — взмолился он. Приятель в ответ ударил его ножом. Волки набросились на жертву, и охотник сумел убежать.
Но с тех пор каждую ночь приходила к нему Черная Стая — двенадцать волков и с ними тринадцатый, вожак, у которого вместо морды было человеческое лицо, и гнала его во сне до самого рассвета, чтобы перед третьим криком петуха разорвать на части.
Повесился охотник, не выдержал.
Захватив сборник сказок, Снейп отправился в лабораторию. Едва он запер дверь, как среди стеллажей материализовался Пивз. Полтергейст любил возиться с мудреными алхимическими приборами и мог даже приготовить какое-нибудь несложное зелье, ничего при этом не разбив и не рассыпав. Вот и сейчас он уже совсем было наладился к пустым пробиркам, но Северус остановил его на полпути и попросил уйти.
— Чего это ты удумал? — обиделся Пивз.
Человек молча положил на стол книгу. Она тут же раскрылась словно сама собой, страницы зашелестели, мелькая, пока шумный дух не прихлопнул их ладонью.
— Не надо, парень, — никогда еще он не говорил так серьезно. — Не знаю, что именно ты задумал, но... Хочешь, я целый месяц и носа в твои склянки не суну? Только убери куда-нибудь подальше эту книжицу.
— Он должен быть наказан, — глухо проговорил Снейп, вытягивая из рукава волшебную палочку.
Пивз исчез прежде, чем на двери, стенах и потолке замерцали штрихи защитных заклятий.
Ледяное вдохновение ненависти подсказывало нужные действия.
Прежде всего — субстанция, которой наполняют чаши-думосборы. Однажды он уже готовил ее, когда проводил первые опыты в легилименции.
Теперь — нужные воспоминания. Серая муть клубится, размытые тени вырастают за ее завесой, темнеют, обретают форму... Блестяще-черная шевелюра, точеное лицо, в синих глазах искрится насмешка:
—
Лицо неуловимо меняется. Подросток, юноша, мужчина... Тяжелеют черты, борода покрывает щеки и подбородок, под глазами залегают тени, а вот уже и первые морщины. Готовая колдография из «Пророка» колеблется в звенящем от напряжения воздухе лаборатории. Жертва для Черной Стаи готова.
Осталось последнее и самое трудное. Северус закрывает глаза. Знакомая пружина распирает ребра, мешая дышать.
Магическая сила — это пустой сосуд. Наполнишь его светом, отдавая все доступное тебе добро — загорится ярче солнца. Наполнишь тьмой...
У ног волшебника рождается черный смерч. Рваные края воронки растут, захватывают человеческую фигуру, расширяются... Человек принимается шарить в кромешном мельтешении, выхватывает один темный сгусток, второй, третий...
— Глупец! — грохочет откуда-то с неба. — Вздорный мальчишка!
Чья-то сильная рука хватает Северуса за шиворот и отбрасывает в сторону. Последнее, что он успевает заметить — Альбус Дамблдор, стоящий по колено в огне.
Мир взрывается и гаснет.
Холодное и мокрое. Течет по щекам... Язык слизывает капли с пересохших губ.
— Пить...
— Агуаменти.
Ледяного душа он не просил, но поток воды промыл глаза, вернул сознание. Его лаборатория. Он сидит на полу. Рядом стоит директор. Лицо у него... Лучше не смотреть.
— Не скрою, удивили, — рокочет сверху. — Знал, что силен, но не предполагал, что настолько. И уж совсем не рассчитывал, что дурость подростковая окажется живучей. Спасибо Хогвартсу — дал знать, что у вас творится. Вставайте.
От крепкой твердой ладони шло уверенное тепло.
— Что, много удовольствия — одинокого бродягу травить?
— У него с-спросите, г-господин директор, — зубы стучали от холода и неизбытой злости. — У Блэка с компанией богатый опыт травли одиночек!
Дамблдор покачал головой. Заметив раскрытую книгу на столе, полистал и бросил на Северуса странный взгляд.
— Сказками интересуетесь? Притчу о двух баранах на мосту знаете? Нет? Два барана столкнулись на узком мосту над пропастью, принялись бодаться и свалились оба вниз. А всего-то и надо было одному из них попятиться, уступить дорогу... — директор помолчал и закончил тихо и горько: — Но для этого требуется перестать быть бараном.
После ухода Дамблдора он долго сидел, не в силах пошевелиться, обессиленный, раздавленный. Наконец кое-как добрел к себе, залез под душ, мельком взглянул в зеркало... Оттуда плеснула черная муть.
____________________
[1] Padfoot -- "Бродяга", школьное прозвище Сириуса Блэка.
Глава 73. Самое плохое воспоминание Кровавого Барона
Когда все было кончено, Дерфель, пошатываясь, опустил изрубленный щит и огляделся.
Поле Камлан шевелилось. Кто-то еще пытался ползти — за помощью ли, за последним ли ударом... Стоны, молитвы и ругательства слились в один тоскливый негромкий вой. Солнце садилось за дальние холмы, устав за день смотреть на побоище.