Что-то кроме магии

Akana again

Он выглядел бледнее обычного, а его чёрные глаза странно блестели.

— Тогда — удачи, — сказал Дамблдор. С мрачным предчувствием во взгляде он смотрел, как Снейп молча вышел из комнаты вслед за Сириусом.[1]

* * *

— ...Не понимаю, к чему эта игра в либерализм, — Армандо Диппет расхаживал по пространству своей картины, время от времени бросая недовольные взгляды на нынешнего директора, который

с невозмутимым видом кормил феникса. — «Если вы решите отправиться к нему!» Да это же его долг, его первейшая обязанность — быть вашими глазами и ушами в стане врага!

— Снейп не связан со мной никакими клятвами, — не оборачиваясь, проронил Дамблдор. — Поэтому имеет право на свободу выбора. Или хотя бы на иллюзию таковой...

— А если бы он отказался?

Дамблдор бережно усадил Фоукса на его жердочку, ласково погладил сияющие перья.

— После того, как я фактически бросил ему вызов в присутствии Поттера и еще трех человек? Да он не пойдет — побежит к Волдеморту! Осыпая проклятиями лицемерного директора. И вернется живым — как он будет думать, мне назло.

— Вам просто подвернулся удачный случай для того, чтобы спровоцировать этого молокососа, — пренебрежительно заметил Диппет. — Не сомневаюсь, что сам бы он не решился отправиться, струсил.

— О нет, он не трус, — торжествующе улыбнулся Дамблдор. — Он знает, как обуздать свой страх. Он умен, упрям, а сейчас к тому же и очень зол. Уверен, он выживет — и сегодня, и в следующий раз.

Помолчав, он очень тихо добавил:

— И пусть проклянет меня снова.

______________

[1] «Гарри Поттер и Кубок огня». Глава 36 «Пути расходятся». Сцена в Больничном крыле после того, как стало известно, что Фадж натравил дементора на разоблаченного Крауча-младшего.

Глава 88. Удиви врага своего

Слово сказано. Короткое — куда короче, чем «Авада Кедавра». Можешь себя поздравить, Северус Снейп: нынче ночью ты изобрел четвертое Непростительное. Заклинание самоубийцы, состоящее из единого выдоха — «Да».

Поттер — хоть тут от него польза, — подробно пересказал обещания Повелителя в адрес не явившихся. «Один побоялся вернуться, он пожалеет об этом. Один покинул меня навсегда, он будет убит». Эй, Каркаров, у нас с тобой на двоих два гнилых яблока, какое выберешь?[1]

Выбор... Выбор был убит тринадцать лет назад, отравлен ядом Темной Метки и с тех пор призраком таскался по пятам. Персональное привидение, изгнать которое не в силах все хогвартские Хранители.

Снейп не заметил, как очутился перед дверью собственного кабинета. Вроде бы минуту назад еще топтался у кровати Поттера, слушая, как Дамблдор, воплощенная Суровая Скорбь, вопрошает, готов ли Северус отправиться... Да, готов, куда угодно готов — хоть к Волдеморту, хоть к гриндилоу в задницу! Только хватит выдавать фантом за реальность, предлагая выбор, который на деле оказывается все тем же привидением!

В кабинете зачем-то собрались все трое: Пивз, полулежа на крышке шкафа, Кровавый Барон и Моргана на своих

обычных местах. Когда человек вошел, никто из них не проронил ни звука, лишь Пивз заворочался на шкафу, но быстро утих.

— Тоже интересуетесь, пойду я или нет? — улыбка вышла кривая и невеселая.

— Хранители готовы отправиться с тобой, — игнорируя издевку, ответил Барон. — Хогвартс не бросит тебя одного.

На миг представилось, как полупрозрачные фигуры закрывают его собой, спасая от смертельных заклятий — раз, другой, третий... Идеальный щит, бескорыстный и самоотверженный. До старости прятаться можно.

— Передайте от меня благодарность всем Хранителям, но я отправлюсь один. Повелитель любит, когда к нему на коленях ползут... Мне перед вами стыдно будет.

Пивз длинно и зло выругался.

— На тех, кто ползает, проще наступить, — бесстрастно сообщил слизеринский призрак. — Сами под ноги стелются.

Как не ползти, когда кругом все ползут, и страх каменной глыбой давит на плечи, заставляя колени дрожать и подгибаться... Малфой ползал, Лестрейнджи, Макнейр, да и он сам с первого раза бухнулся в ноги, едва поймал на себе скучающий взгляд нечеловечески спокойных глаз. К Повелителю только на четвереньках, иначе не миновать «Круцио», и край мантии облобызать непременно, захлебываясь благоговением и благодарностью...

— Удиви врага своего, — вновь заговорил Барон. — Сделай то, чего от тебя не ждут.

— И это спасет от смерти?

— Смотря от какой. От покорной смерти овцы под мясницким ножом — наверняка.

Северус почувствовал, как душный страх, вцепившийся в него еще на квиддичном поле, уходит, сменяясь чем-то очень похожим на страстное желание действия. Ощущение было знакомым: именно это бурливое нетерпение десять лет назад погнало его на Астрономическую башню и бросило в прыжок, оказавшийся полетом.

Расстегивая на ходу крючки мантии, он ринулся к себе в спальню.

— Эй, кто дежурный сегодня? Живо ко мне!

Выросший из пола домовой эльф едва успел подхватить летящую в него сорочку («Выстирать! Чтобы белее снега!»), брюки («Отутюжить!»), ботинки («До зеркального блеска!»), черную мантию не школьного образца («Вычистить и выгладить! И быстро, быстро!»).

Почти не видный под ворохом одежды, эльф кое-как поклонился и сгинул вместе с ней.

Но еще раньше, чем домовик скрылся из виду, человек уже захлопнул за собой дверь ванной комнаты.

Когда он вышел, выглаженное-вычищенное уже висело на распялках и стояло на полу. Северус быстро оделся, одернул на себе мантию «для торжественных случаев» и подошел к большому зеркалу гардероба. Оттуда на него посмотрел серьезный молодой джентльмен, привыкший к достатку и уверенный в себе.

— В таких ботинках и умереть не зазорно, — хмыкнул джентльмен.

Северус обвел взглядом спальню. Попрощаемся? Усилием воли подавив приступ тоски и страха, решительно надел шляпу, прилагающуюся к мантии, и вернулся в кабинет, где его ждали привидение, полтергейст и портрет.