Что-то кроме магии
Шрифт:
— Прямо-таки Малфой-мэнор. Сам строил?
— Это местные, — Питер не оценил иронии. — Лодки хранили и другое для рыбалки... Потом забросили. Если утеплить, то ничего, жить можно.
— То есть сегодня мы до Каркарова не доберемся, — Северус с опаской потрогал трухлявый дверной косяк их временного пристанища. — А завтра?
— За холмами поселок. Он там отсиживается. Я покажу его дом.
Пока колдовали, утепляя стены и создавая подобие крыши, стемнело. Постройка оказалась достаточно просторной, чтобы вместить стол, две лавки и два топчана, трансфигурированных из
Тем временем Петтигрю, давно закончивший обустраивать свой угол, уселся на топчан и чем-то громко чавкал, поглядывая на соседа.
— Ты чего, стесняешься меня, что ли?
— Я не обязан любоваться тобой круглосуточно, — Снейп поднял ширму до самой крыши. Его «Люмос» скрылся за непрозрачной преградой, и Питеру пришлось засветить свой.
— Мне твоя рожа тоже без надобности, — послышалось с той стороны ширмы. Чавканье перешло в бульканье, затем в гулкий выдох. В хижине запахло сивухой.
— Если надерешься и начнешь орать — приложу парализующим и вышвырну на камни, — предупредил Снейп, разбирая съестные припасы в своей сумке. Спасибо хогвартским эльфам, ближайшие дни голодать не придется.
В ответ забулькало громче и дольше прежнего. Потом наступила тишина.
— Э-эй, Снейп, — судя по голосу, Петтигрю изрядно набрался. — Глянь, что у меня есть.
— Мне неинтересно.
— А я говорю, глянь! — неожиданно взревел Хвост. — Это приказ Лорда, между прочим!
Снейп вышел из-за ширмы. Петтигрю, развалившись на постели, держал в одной руке двухпинтовую фляжку, исходившую сивушным духом, а другую руку, растопырив пальцы, протянул к Северусу, точно собирался схватить его.
Пять длинных, крепких, блестяще-стальных пальцев без ногтей и гладкая металлическая ладонь, в которой отражался свет «Люмоса». Пальцы шевелились, сгибаясь под немыслимыми углами. От этого зрелища к горлу подкатил колючий клубок тошноты.
— Повелитель велел показать... — Питер приложился к фляжке, рыгнул и закончил: — напомнить, значит, кто главный... самый-самый! И это... П-повелитель перду... педру... пре-ду-пре-дил, ты обяза-а-ательно захочешь меня убить. А нельзя! — он захихикал, разглядывая страшную кисть, которая продолжала шевелиться, точно жила собственной жизнью. — Повелитель любит славного Петтигрю! Уж так любит, так любит...
— Все сказал? — перебил его Снейп. — Учти, антипохмельного у меня нет. Твоя завтрашняя головная боль — полностью твоя проблема.
— «Круцио» хуже, — буркнул Питер, пытаясь металлическими пальцами загнать затычку в горлышко фляги. Получалось плохо.
— Она тебе тоже снится?
Вопрос застал Северуса врасплох. По глухому голосу, по угрюмому взгляду, в котором хмельная муть заливала и никак не могла залить живучую ненависть, он сразу понял, о ком спрашивает Питер, — и на миг онемел от яростного изумления: как смеет эта пьяная мразь, убийца и предатель, заикаться о Лили?!
— Снится, — удовлетворенно хмыкнул Хвост. — В жизни не обломилось,
Снейп выхватил палочку:
— Замолчи! Иначе...
Питер многозначительно помахал в воздухе подарком Волдеморта. Палочка неохотно вползла обратно в рукав.
— То-то. На рыжую не ты один облизывался, так что нечего теперь... — он зубами выдрал затычку и запрокинул флягу над головой. — Жаль, легко отделалась. Будь я на месте повелителя...
— Она верила тебе! — не помня себя, Северус сграбастал Петтигрю за лацканы пиджака и рывком поднял на ноги. — Верила! Как ты мог?!
— Да она презирала меня! — ненависть одного раскалялась от того же чувства у другого. — Давайте назначим хранителем Хвоста! Никто не подумает на Питера, ведь он полное ничтожество! Ты согласен, Хвостик? — кривляясь, пропищал он. — Миленький глупый Хвостик! Ненавижу таких вот добреньких! Ненавижу!
Снейп разжал пальцы. Питер рухнул на свой топчан, продолжая бормотать «ненавижу, ненавижу...»
— Ты больше не посмеешь говорить о ней. Ни говорить, ни думать.
Петтигрю удивленно поднял голову. Только что этот носатый кипел злобой — и вот уже стоит невозмутимей камня. Что за стран...
— Легилименс!
Северус ворвался в чужое сознание, как вражеское войско в побежденный город. Оставляя позади себя дым пожаров, стоны и плач, шел к главной цели — золотому, рыжему сокровищу.
— Не-е-ет! Не надо, пожалуйста...
Молящий голос бросил его вперед, сквозь жирный густой чад, заполнивший все вокруг.
Белые ноги бесстыдно раскинуты. На узкой лодыжке длинная алая царапина. Сутулится, дергается плотная спина, обтянутая серым пиджаком, сопит, причмокивает. Блестяще-медная пушистая прядь жгутом накручена на безжалостные железные пальцы...
Он ударил. Черное пламя ослепило, выжигая время, пространство, память, чувства, не оставив ни звуков, ни образов. Лишь где-то на самом краю сознания всхлипнул тот же голос: «Северус...»
Когда Снейп пришел в себя, Петтигрю все еще кричал.
* * *
Великанский дитятя на истертом зеленом ковре разбросал игрушки — пригоршню каменных домиков под мохнатыми травяными крышами. Они раскатились кто куда, зарылись в складки по самые окна и затихли.
— Ну и в каком из них Каркаров?
Два человека, окруженные едва заметной мерцающей пеленой, стояли на холме, откуда просматривался весь поселок. Над долиной плыл туман, серое, низко нависшее небо сеяло мелкий дождик.
— Вон в том. На отшибе.
Петтигрю был тих и трезв. Помнил ли он что-нибудь о жестокой ночной легилименции, Снейп не проверял, но на своего напарника Питер поглядывал со смутным ужасом.
— Попробуем подобраться ближе. Отсюда и сам дом не разглядишь...
Игорь хорошо устроился, размышлял Северус, обходными путями подкрадываясь к одиноко стоявшей постройке, ничем не выделявшейся среди каменных собратьев. Людей в поселчишке раз два и обчелся, все друг друга знают, и новая физиономия сразу привлечет общее внимание. Любопытно, как-то он сам здесь за своего сошел?