Что–то новое
Шрифт:
«Стернвольф» с номером 12 на борту включил форсаж, и оставляя после себя след из обломков разваливающейся обшивки и технологических жидкостей устремился к одному из трех оставшихся в боеспособном состоянии крейсеров конфедератов.
— А — а–а-а!!! — орал Морген, нажимая на гашетку и выпуская в сторону врага весь наличный боезапас.
Пучки плазмы, ракеты и две оставшиеся бомбы прошлись по поверхности вражеского корабля огненным штормом.
«Стернвольф» Фрица Моргена влетел прямо в рубку управления патрульного крейсера, и череда взрывов
— Перекличка! — послышался хриплый голос оберста.
Бомберы вырвались на оперативный простор и совершали боевой разворот для нового захода.
— Кассель здесь.
— Бюлов здесь.
— Морор здесь.
— Мюллер здесь.
— Бодден здесь.
— Доннерветтер! — сказал оберст.
Всем было всё ясно. Три крейсера, шесть бомберов. И двенадцать транспортников с беженцами.
— Наши ребята будут здесь через тридцать минут — они уже на орбите Нойшванштайна и готовятся к прыжку. У нас нет тридцати минут, мы не можем позволить чужакам закрепиться на поверхности. Das ist klar? — он всегда переходил на хохдойч, когда сильно нервничал.
— Яволь! — раздалось многоголосое.
— Крейсеры добьют и без нас. Мы должны разобраться с транспортами. У кого остались бомбы?
— Бодден — две.
— Кассель — две.
— Ну вот, всё и решилось. Мы обеспечиваем прикрытие, Кассель и Бодден работают по зоне высадки. Приказ ясен?
Куда уж яснее. Работают — по зоне — высадки. Двенадцать транспортов. Десятки тысяч беженцев. Чужаков? Людей…
— Приказ ясен?
— Яволь!
— Атакующий ордер!
Бомберы устремились к трем оставшимся патрульным крейсерам. Что происходило в этот момент в душах конфедератов, которые никак не ожидали организованного, жесткого и решительного противостояния — один Бог знает.
По Кахирскому договору планетарные вооруженные силы имели право содержать только атмосферную авиацию — для сугубо оборонительных целей — например, перехвата ракет или защиты ближней орбиты. «Стернвольфы» формально и были атмосферными тяжелыми бомбардировщиками. Правда, сумрачный тевтонский гений предусмотрел резервный отсек для установки гиперпривода. И количество таких машин в запасниках Нойшванштайна превышало семь сотен. И сейчас они покидали родную планету, вставая на защиту обожаемого Фатерлянда.
На орбите Лоэнгрина продолжался бой — защитные поля полыхали всеми цветами радуги, росчерки плазмы и инверсионные следы от ракет отделяли жизнь от смерти. Кассель и Бодден в последнюю секунду синхронно вышли из построения и устремились к поверхности планеты.
Бодден краешком сознания отметил сигнал на мониторе — подбит оберст.
— Наведение на цель… — прозвучал голос Касселя.
— Вижу множественные цели на поверхности. Подтверждаю визуальный контакт — двенадцать транспортов.
— Атака по готовности!
На заснеженной поверхности Лоэнгрина начиналась спешная разгрузка. Даже видимость уверенного освоения негостеприимного мира давала беженцам
— Бомбы пошли! — выкрикнул Кассель. — Возвращаюсь на орбиту!
Бодден чувствовал как немеют пальцы. Система пискнула, сообщая об успешном наведении на цель. Он кулаком долбанул по кнопке пуска рельсотрона. Потом — еще и еще раз, колотил пока кнопка не треснула.
— Прикрою, Кассель! — еле слышно просипел он и потянул на себя штурвал, набирая высоту.
На поверхности вспухали огненные грибы ядерных разрывов.
— А — а–а-а, мрази, мрази, какие же мрази! — Гай бился на кушетке, глаза его были широко открыты, на руках и ногах остались кровавые ссадины от креплений.
— Тихо, тихо! — доктор отрегулировал подачу успокоительного. — Сейчас сделаем перерыв на полчаса, а потом продолжим. Закачано семьдесят два процента от запланированного объема, терпите. Прерывать сеанс нельзя — это чревато…
— Ы — ы–ы-ы… — всхлипнул парень.
Три года схваток с военно — космическими силами Конфедерации, наемниками и пиратами слились для него в один сплошной непрерывный кошмар. Он уже не мог отделить свою личность от личности Иоахима фон дер Боддена, пилота — альтрайта, который шаг за шагом продвигался по карьерной лестнице и пилотировал все виды космических кораблей, которые могла предоставить для защиты Фатерлянда промышленность Нойшванштайна. Крейсеров, конечно, альтрайты не строили — разорительно это в пределах одной системы. Но вот сжимать рукоятки штурвалов корвета, фрегата и эсминца довелось — и теперь весь этот колоссальный опыт пытался найти себе место в воспаленном мозгу Гай Кормака, проращивая нейронные связи и тесня личные воспоминания парня.
Доктор колдовал над пультом управления медкапсулой, усилив поступление необходимых мозгу веществ и введя дополнительный объём стимулятора роста клеток.
— Уф — ф–ф, мы ему там лишнего не запихали? — вопреки своим опасениям Иоахим выглядел бодро.
— Нет, вроде бы нет. Правда, сцена с атомной бомбардировкой зоны высадки беженцев — это, скажем так…
— А — а–а, шайзе. Да, до сих пор снится. Никто из нас не был милыми зайчиками — ни мы, ни конфедераты. Они прикрылись этими людьми чтобы отжать у нас Лоэнгрин, а мы… Мы сожгли их всех… Как он сказал — мрази? Ну да, и мы и они — настоящие мрази, даже и спорить не собираюсь. Так что, удастся мне убрать пузо, пока я тут у вас нахожусь?
— Биопластика? Да, можно… Атлетом вам, конечно, в капсуле не стать, но юношескую стройность вернем. Всё записать на ваш счет, мистер Бодден?
— Записывайте, не стесняйтесь… Если сдохну — транспортник пойдет с молотка, отожмете свою долю.
— Герр фон дер Бодден… — начал Гай, но тут же был прерван Иоахимом.
— Да остынь ты. Мы теперь с тобой почти родственники, что — то вроде дяди и племянника. Ближе тебя у меня теперь считай никого нет!
— Э — э–э…