Что-то стало холодать
Шрифт:
– Сколько?!
– Пятнадцать, говорю. А положено - двадцать один...
– Непрерывно следи за этим... Ну да, термометром. И пусть каждый час мне докладывают.
Теперь Директор знал, что надо делать. Звонить Главврачу, Одевать людей. Искать топливо.
Уже много поколений жители всех европейских мегаполисов жили при температуре двадцать один градус. Плюс - минус две сотые. И, конечно, можно было предположить, что рано или поздно произойдет что-то неладное с кондиционерами. Он, Директор, обязан был это предвидеть.
"Сейчас март, - думал Директор.
– Что можно ждать от марта?"
– Алло, Историк! Какая температура должна быть в наших краях в марте? Да нет - прежде... Когда? Ну, триста лет назад. Жду... Понял. Что, и минус тоже? Спасибо.
...Весь этот день, и ночь за ним, и следующий день температура падала. Пока люди из ведомства Инженера возились с кондиционерами, холод становился все более нестерпимым. По рекомендации "Будь здоров!" было введено обязательное ношение теплых накидок и носовых платков из подручных материалов. В районе Крыжополя была организована Зона Больших Костров, куда вывозили особо чувствительных к холоду. В жилищах стали устанавливать небольшие железные отопительные цилиндры с трубой и дверцей, за которой разводили огонь.
Мегаполис
А на третьи сутки случилось страшное.
Директор, записав очередную сводку - днем около нуля, - подошел к окну. На улице было пасмурно, как в предрассветный час. Мимо окон к земле проплывали белые хлопья. Они мягко ложились на площадь, закрывая газон и голую землю, и плиты, превращая все в одно белое однообразное поле. Рывком открыв окно. Директор подставил руку под косо летящие хлопья и поймал несколько белых крупинок. Они медленно превращались в воду у него на ладони. Через несколько часов эта причудливо закристаллизованная вода закроет все улицы города, остановит транспорт, лишит людей возможности выйти на улицу, она достигнет первых этажей, вторых...
А еще он увидел внизу, под самыми окнами нескольких ребятишек, заботливо укутанных по самое горло, да так хитроумно, что каждая рука и нога были завернуты отдельно. И эти ребятишки носились по белому полю, оставляя на нем темные следы, собирали, нагибаясь, горсти белых хлопьев, сминали руками в плотные комки и с радостными воплями кидали друг в друга. Комки ударялись об их странную толстую одежду, разваливались на кусочки и падали на землю.
Один белый шарик попал в девочку лет трех. Попал прямо в намотанный на голову платок, рассыпался, и Директору в который раз за эти дни стало зябко, когда белые студеные крупинки посыпались девочке за шиворот.
– Ой, мама!
– сказала Вика.