Что ты ищешь?
Шрифт:
— Конечно. — Девушка улыбнулась. — А ты покажешь мне окрестности. Как же давно я не была за городом. Я люблю Энтею и одновременно ненавижу. Иногда эта серая громадина наваливается на меня, будто все каменные стены разом легли мне на плечи.
Мисс Лирова склонила голову на бок и ласково взъерошила волосы подруги, засмеявшись, когда та фыркнула как рассерженная кошка и снова стала собирать растрепавшиеся локоны в строгий пучок.
— Да, тебе определённо нужен отдых на природе.
— Как же я мечтаю просто полежать на каком-нибудь тихом холме среди цветов и целый день рассматривать облака. На таком холме, где свободно гуляет
Рина не заметила её оговорки и грустно посмотрела в окно.
— Но впереди ещё долгая зима. И все цветы увяли.
— Не все. Вереск может выдержать даже первый снег. Надеюсь, там, возле озёр есть вересковые поля?!
После уроков девушка старалась задержаться в школе как могла. Вытерла доски во всех кабинетах, подмела полы, выровняла парты, опять вытерла доски и, наконец, поняла, что домой ей всё-таки когда-нибудь придётся вернуться, несмотря на страшное подозрение, что там её уже поджидает один неадекватный субъект. Дорога до улицы Подорожника заняла в три раза больше времени, чем обычно. Сначала Эля зашла в хлебную лавку. Перекинулась парой слов со знакомым пекарем. Вышла. Вспомнила, что так ничего и не купила. Вернулась. Затем пересчитала все дома на улице Наперстянки. Долго стояла на мостике через приток Каменной, облокотившись о перила и, не моргая, рассматривала водный поток с изредка скользившим по нему мусором. Очнувшись от задумчивости, обнаружила, что, не отдавая себе в этом отчёта, крошит недавно приобретённую ржаную булку — на радость здоровенным ратанам, поджидающим внизу. Сунув потрёпанный хлебец в полотняный мешочек, девушка отряхнула руки и вздохнула.
— Рыбки конечно милые — но мне тоже кушать хочется.
Зубастые ратаны, которых впервые кто-то назвал "милыми рыбками", огорчённо расплылись по своим делам.
Эля посмотрела на украшенное алым ореолом закатное солнце, намеревающееся нырнуть вслед за рыбками вглубь речушки, и вздохнула ещё раз.
— Ну не могу же я здесь до комендантского часа торчать.
Стрелка на Больших Часах неумолимо подползала к семи, будто намекая, что встречи с оборотнем всё равно не избежать.
— А, будь что будет! — Учительница решительно стукнула кулачком по перилам моста. — Всё равно надеяться избавиться от него таким образом это всё равно, что ребёнок, играя а прятки закрывает ладошками глаза и думает, что его не видно.
Однако бравады хватило ненадолго — домой она добралась, выбрав самый длинный путь.
Прокравшись на верхнюю площадку лестницы, она долго прислушивалась под дверью мансарды — ни скрипнет ли кресло, не послышится ли чей-то голос. Однако всё было тихо.
"Затаился, гад. Засаду устроил."
Набрав в лёгкие побольше воздуха, девушка толкнула дверь и вошла. Комната была абсолютно пуста. Облегчёно выдохнув, Эля подошла к окну и плотно закрыла его, подперев книгой.
"Нет, нужно всё-таки починить крючок."
Её взгляд рассеянно скользнул по лежащим на столе бумагам. Что-то было не так. На середине столешницы красовалась записка на плотной гербовой бумаге. "Встречаемся завтра в десять у Часовой Башни. И лучше бы тебе придти."
Внезапно накатило спокойствие — такое бывает, когда понимаешь, что деваться всё равно некуда. Девушка медленно и аккуратно сложила записку.
— Ну что же, если нас схватят, по крайней мере будет доказательство, что мне угрожали.
— Элиан,
— Угу.
— Эммм… — Парень удивлённо рассматривал протянутый ему мерный стакан. — Это не совсем зверобой.
— Угу. — Эля продолжала помешивать в котелке с самым рассеянным видом и явно не слушала, что ей говорят.
— Элиан, с тобой всё в порядке?
— Угу. Ой, то есть… Прости Митиш. Всё хорошо.
В подсобной комнате аптеки было тепло. Чувствовался сильный запах трав — душистые сухие веники свисали с потолка, в корзинах, стоящих у стены лежали корни разной длинны и формы. Высоченный юноша по имени Митиш обошёл девушку и взял со стола большой поднос с сухими цветками зверобоя. В аптеке он работал дольше Эли и, по мнению учительницы, очень напоминал застенчивый шкаф. И действительно — фигура у него не сильно отличалась от фигуры господина Фэрре — но только тогда, когда последний пребывал в облике медведя. Однако, несмотря на внушительный внешний вид, парень обладал мягким характером и нежным сердцем.
— С тобой точно всё хорошо? — Участливо осведомился он, ссыпая содержимое подноса в полотняный мешочек. — Ты какая-то бледная. Может тебе чаю заварить? Я мигом. Мама мне с собой пирожков дала. Вкуснющие. С яблоками. Попробуешь?
— Нет, спасибо. — Слабо улыбнулась девушка. — Я скоро к подруге иду на ужин.
— А, ты поэтому отпросилась уйти пораньше?
— Да.
— Кстати, спасибо за книжку. — Митиш извлёк из вместительного кармана маленький томик стихов. — Я уже довольно быстро читаю. А то раньше только по слогам кое-как и мог.
Эля встрепенулась.
— Если хочешь, я тебе ещё что-нибудь принесу почитать.
— Правда? Принеси, пожалуйста. — Парень расплылся в радостной улыбке. — У тебя дома так много книг. И в библиотеку ходить не надо.
Девушка вздрогнула и уронила ложку. Её лицо исказила непередаваемая гамма чувств.
— Ой, тебе плохо? Сейчас водички принесу. — Сочувственно пробормотал Митиш и зашуршал по полкам в тщетной попытке найти пустую ёмкость.
Девушка стаяла, уперев ладони в столешницу и опустив голову.
"Нет. Ни за что он меня в библиотеку не затащит. Это идиотизм! Самое глупое преступление века."
"Интересно как мы туда залезем? Наверно, у него есть план. Точно — он превратится в кота и залезет через дымоход. А я? А я на стрёме постою. Точно…"
— Эля, ты почему ничего не кушаешь? Вон какая худющая! Дочка, подложи ей ещё рыбки.
Девушка отвлеклась от своих невесёлых мыслей и попыталась робко отказаться от добавки. Однако перечить миссис Лировой было бесполезно. Рина послушалась мать и положила на тарелку подруги внушительный кусок жареного окуня.
В небольшой кухне царила уютная семейная атмосфера. Родители Рины, казалось поставили себе задачу — скормить все припасы гостье, и с успехом двигались к цели. Учительница арифметики посмеивалась и на все Эллины протесты отвечала — "Зато теперь тебя не будет сдувать ветер." Две младшенькие сёстры — близняшки, подпрыгивая от нетерпения на своих стульях, взахлёб рассказывали какую-то историю. История сводилась к тому, что директор их школы заслужил подлитый в сапог кисель.
За окном уже окончательно стемнело и Эля, сидевшая всё это время как на иголках, вскочила на ноги и стала раскланиваться. Мать Рины тут же засуетилась.