Что у инока в кармане?
Шрифт:
Когда коснёшься облаков —
То вспомни сразу мир наш бренный;
Что мир – он ждёт твоих стихов.
Пиши уже, лентяй презренный!
Люди-гаджеты
Порою снятся мне из будущего сны,
Фантазий непонятных мне полны.
И в них живут людей те поколенья,
Для
О нас тем людям нечего сказать —
От нас тем людям ничего не взять:
Ни фотографий, писем, дневников…
Для них мы homo kiberus. Таков
Наш в сущности сейчас портрет —
Да-да, таков, не говорите "нет"!
Мы люди-гаджеты – наш электронный мозг
Лишь источает в небо электронный смог.
Народ без рукописей, без историй,
Мы поколенье мимолётных стори,
Хранящее всё где-то в "облаках",
Исчезнуть обречённое в веках.
Шутка
На окраине галактик и миров,
Далеко: в созвездьи Гончих Псов –
Спрятан мой тайник из странных грёз
Под охраной самых грозных гроз.
Нет-нет-нет, в нём вовсе нету бед,
Гения безумного в нём не хранится бред.
Там лежат стихов моих черновики –
Не достали, не порвали чтоб враги.
«Что же странного, – Вы спросите, – в стихах,
Чтоб хранить их далеко в других мирах?
Неужели автор злобный диссидент?»
«Шутка это всё» – вот мой ответ.
«Фа-диезы, си-бемоли…»
Фа-диезы, си-бемоли,
Лиги, такты и триоли –
Тяжело же мне в ученье
Одолеть сих знаков чтенье.
Выпью чаю, отдохну,
А потом опять начну –
Гендель, Глинка, Бах и Лист.
Полька, вальс, кадриль и твист.
Круг тональностей квинтовый,
Ключ скрипичный, ключ альтовый…
Ничего не понимаю,
Что мне делать – я не знаю.
Нет, не быть мне музыкантом
И не петь в квартете альтом.
Да
Если я в душе – поэт.
Разговор с котом
В летней кухне ежечасно
Бьют старинные часы.
Кот мурлыкает напрасно —
Не получит колбасы.
Пост, дружище, – только мыши
Рацион пополнят твой:
Слышишь, бегают по крыше
Всей мышиною ордой?
Для меня ж пока картошка
И соленый огурец
Заменяют понемножку
Мясо, шпик и холодец.
Скоро, скоро праздник встретим —
Потерпи, пушистый брат.
Будем есть с тобой котлеты,
Пиво пить на брудершафт.
В сумраке храма мерцают лампады
Рождественская легенда
Седая сивилла в пещере гадала.
Змея рядом грелась у углей костра.
Пророчица гостя к себе ожидала
Высокого в час предрассветный утра.
Пока же на улице редкая темень —
Попрятались звёзды с луной в облака.
И воздух так густ, и земля, словно кремень…
Сивилла змее налила молока.
Пока темнота, и так тихо на редкость,
Что кажется: что-то случиться должно.
Какие-то звуки… И мигом вся местность,
Вся вдруг изменилась, в мгновенье одно.
И видит старуха себя среди хлева —
В соломе младенец-малютка лежит,
С ним мать молодая, и рядом здесь, слева,
Отец удивлённый, опёршись, стоит.
Тем временем Август, владыка вселенной,
Объятый гордыней и жутким волненьем,
Со свитой немногою, в мраке ночном,
Мечтая, безумец, о бренном, земном,
К пещере сивиллы скорее стремится,
Чтоб там бесконечно ему удивиться.
Скажу по секрету – ему предстояло
Волненье большое тогда пережить:
Сенат, всё собранье лжецов, всё восстало,
Царя своего богом чтоб объявить.
«Тебе – говорят – так приличнее будет,
Конец ознакомительного фрагмента.