Что удивительного в благодати?

Янси Филип

Наконец, новый священник, мой бывший одноклассник, решился на необычный шаг: он объявил службу покаяния. Для начала он написал Тони Эвансу и тому преподавателю семинарии, чью дочку не взяли в школу, прося их о прощении. Потом, в присутствии афро–американских лидеров, он публично, с мукой, исповедал грехи расизма, в которых была повинна наша церковь. Он исповедался — и получил прощение.

После этого основная тяжесть была снята с нашего прихода, но это не спасло его. Спустя несколько лет белые прихожане разъехались по пригородам. Сегодня в здании прихода разместилась афро–американская конгрегация «Крылья веры», и витражи вновь дрожат от пения гимнов.

* * *

Элтон Трублад отмечает, что слова, сказанные

Иисусом о Церкви — «и врата ада не одолеют ее» — это образ нападения, а не защиты. Христиане штурмом берут врата ада, и — одолеют, сколь бы страшным не был тот или иной отрезок истории. Врата, охраняющие силы зла, не выдержат натиска благодати.

Газетчики предпочитают новости пострашнее: взрывы в Израиле и Лондоне, батальоны смерти в Латинской Америке, и снова теракты — в Индии, Шри Ланка, Алжире. В нашем столетии, самом жестоком из всех, мы только и видим, что окровавленные лица, оторванные руки и ноги. И все же нельзя отрицать силу благодати.

Можно ли забыть передачу с Филиппин: простые люди опускаются на колени перед пятидесятитонными танками, и танки замирают, словно наткнувшись на невидимую стену молитвы. Филиппины — единственная в Азии страна, где преобладает христианское население, и здесь благодать одолела тиранию. Когда Бениньо Аквино сошел с трапа самолета в Маниле, в руках он держал текст своей речи с цитатой из Ганди: «Добровольная жертва невинного — самый мощный ответ надменной тирании, какой только известен Богу или человеку». Это было перед самым покушением на него. Аквино так и не успел произнести свою речь, но его жизнь и жизнь его жены подтвердили эти пророческие слова. Режиму Маркоса был нанесен смертельный удар.

По словам бывшего сенатора Сэма Нунна, холодная война завершилась «не ядерным адом, а пламенем свечей в часовнях Восточной Европы». О процессиях со свечами, прошедших по Восточной Германии, не сообщали широко в вечерних новостях. Но именно они преобразили карту мира. Сперва несколько сотен, потом тысяча, тридцать тысяч, пятьдесят тысяч и, наконец, полмиллиона — чуть не все население города — вышло на улицы Лейпцига со свечами. После молитвенного собрания в церкви святого Николая мирные демонстранты проходили по темным улицам с пением гимнов. Полиция и солдаты, со всем их вооружением, оказались бессильны против этой мощи. Наконец, такая же процессия в Берлине собрала миллион человек, и ненавистная Берлинская стена рухнула без единого выстрела. На одной из улиц Лейпцига появился огромный плакат: «Wir danken Dir, Kirche» («Спасибо тебе, Церковь!»).

Словно порыв чистого воздуха, разгоняющий ядовитые облака, мирная революция распространялась по всему миру. В 1989 году десять стран — Польша, Восточная Германия, Венгрия, Чехословакия, Болгария, Румыния, Албания, Югославия, Монголия, Советский Союз — с населением в полмиллиарда человек прошли через бескровные революции. Зачастую христианское меньшинство играло решающую роль в этих событиях. На издевательский вопрос Сталина: «А сколько дивизий у Папы?» был дан ответ.

В 1994 году произошла самая удивительная из этих революций — самая удивительная, поскольку на этот раз все были уверены, что без кровопролития не обойтись. Однако Южная Африка — родина ненасильственного сопротивления. Ведь именно в этой стране Махатма Ганди, вчитываясь в Толстого и Нагорную Проповедь, разработал стратегию непротивления, которую усвоил Мартин Лютер Кинг. Жители Южной Африки, имевшие много возможностей попрактиковаться в этой стратегии, довели до совершенства оружие благодати. Уолтер Уинк рассказывает о чернокожей женщине, которая шла по улице со своими детьми, и какой–то белый плюнул ей в лицо. Она остановилась и сказала: «Большое спасибо, а теперь — и в детей». Тот, сбитый с толку, не нашелся, что ответить.

Одну деревню туземцев окружили солдаты с бульдозерами. В рупор они прокричали, что у обитателей деревни есть ровно две минуты, чтобы покинуть свои дома, прежде чем они будут снесены. Женщины

были безоружны, все мужчины ушли куда–то на заработки. Хорошо зная особенности пуританского воспитания белых южноафриканцев, приверженцев Голландской Реформатской церкви, чернокожие женщины выстроились цепочкой перед бульдозерами и разделись догола. Солдаты бежали, деревня уцелела.

В новостях практически не отмечалась роль христианской веры в мирном преображении Южной Африки. Когда посредники во главе с Генри Киссинджером оставили всякую надежду убедить Партию свободы Инката принять участие в выборах, христианин–дипломат из Кении встретился наедине с каждым из лидеров партии, молился с ними и сумел изменить их планы. (Не обошлось без мистики: на самолете испортился компас, вылет был отложен, и благодаря этому состоялась важнейшая встреча).

Нельсон Мандела разорвал безблагодатную цепь, выйдя на волю после двадцати шести лет тюремного заключения с вестью прощения и примирения, а не мести. Сам Де Клерк, представитель замкнутой и строжайшей кальвинистской церкви Южной Африки, почувствовал то, что позднее назвал «Божьим гласом». Он сказал прихожанам, что Бог призывает его спасти весь народ Южной Африки, даже если это означает, что он будет отвергнут своей паствой.

Чернокожие лидеры требовали от Де Клерка извинений за политику апартеида. Он колебался, поскольку среди зачинателей этой политики был его родной отец. Однако чернокожий епископ Десмонд Туту считал необходимым начать процесс примирения в Южной Африке с прощения и не отступался. Он говорил: «Один урок мы можем преподать миру, и в первую очередь народам Боснии, Руанды и Бурунди. Всегда будьте готовы простить».

Придя к власти, чернокожее большинство также вынуждено было задуматься над проблемой прощения. Министр юстиции прибег к богословскому языку, формулируя свою политику. «Никто не может прощать от имени жертв, — сказал он, — только жертвы могут простить сами за себя. И нельзя простить без полной откровенности. Сначала нужно сказать всем, что произошло, кто и что совершил. Те, кто виновен в жестокостях, должны просить прощения, иначе оно не будет им даровано». Так, шаг за шагом, Южная Африка училась вспоминать свое прошлое, чтобы расстаться с ним.

Жители Южной Африки на собственном опыте убедились, что прощение — вещь очень непростая. Папа простил человека, покушавшегося на него, но не просил освободить его из тюрьмы. Можно простить немцев, и тем не менее на будущее запретить им набирать большую армию. Можно простить насильника, но запереть его подальше от жертв. Можно простить расистов, но ввести законы, которые помешали бы им вновь прийти к власти.

Народы, стремящиеся к прощению, при всей сложности этого процесса по крайней мере имеют шанс избегнуть страшной альтернативы — непрощения. Вместо чудовищных сцен гражданской войны и убийств мир видел длинные цепочки чернокожих южноафриканцев, растягивавшиеся порой более чем на милю. Пританцовывая от счастья, они шли на первые в своей жизни выборы.

Прощение идет вразрез с человеческой природой, а потому ему надо учиться, практиковаться в нем, как во всяком непростом ремесле. «Прощение — не отдельный акт, а постоянное состояние духа», — сказал Мартин Лютер Кинг. Величайший дар христианства миру — общество благодати и прощения.

Так, у бенедиктинцев есть особая трогательная Месса прощения и примирения. Прочитав наставление из Библии, монахи, совершающие Мессу, просят всех присутствующих обдумать, какие поступки нуждаются в прощении. Потом верующие погружают руки в большую прозрачную чашу с водой и «зачерпывают» свои обиды. Когда они начинают молиться о благодати прощения, ладони постепенно раскрываются, символически «отпуская» обиды. «Совершая этот обряд, — говорит Брюс Демарест, один из участников, — испытываешь гораздо более глубокое преображение, чем попросту сказав: «Прощаю». Вот если бы чернокожие и белые христиане Южной Африки или Соединенных Штатов Америки погрузили руки в общий сосуд прощения!