Что за чертовщина?!
Шрифт:
Не то, чтобы у меня отсутствовало какое-то чувство патриотизма, но лишаться жизни ради государства, в которое я попала всего лишь месяц назад, казалось мне неравноценным обменом.
— Мне, конечно, очень приятно, что столь щедрое предложение удостоило честью МЕНЯ, — тщательно маскируя сарказм в голосе, в итоге отвечаю я, — Но вынуждена вам отказать по ряду причин, которые, с вашего позволения, озвучивать не буду.
— Эфо хахие фе пифины? — не понял тот с выбитым зубом, то ли не заметив намеков, то ли умело их проигнорировав.
— Скоро осень, а там и зима, — туманно ответила я, но наткнувшись на скептический
— Уфы, люси фтолько не шифут, — напомнил мне шепелявый, — И мы не мофем фтать.
— Тогда найдите другую невесту, — пожала я плечами, — Это не трудно.
— Фы не фонимаете, — не унимался шепелявый, — Эфо прикаф нашего кохоля — Мракулы третьего.
— Не хочу вас огорчать, но приказы вашего короля на этой земле недействительны, — пожала я плечами.
— Госпожа баронесса — государственный служащий и покидать Бесовки надолго не может по приказу уже нашего короля, — поддакнул Борислав.
— Эфо пока, — ничуть не смутился вампир, — Уфефяю фас, фы не уфтоите пефет фелисием нафего дволца, ф кофором фам предфтоит фыть.
— Не надо меня ни в чем "уфефять", — мне начинало это все надоедать и голова, как назло, разболелась, — И "фыть" где-то кроме этого места, — я красноречиво показала указательными пальцами себе под ноги, — я не собираюсь.
— Мы хофели по хофофему, — вздохнул шепелявый и в моей любимой кухоньки в миг стало очень темно.
Откуда ни возьмись налетели летучие мыши, хлопая по мне крыльями. Я пыталась закрывать руками лицо и многострадальную голову, но толку-то.
Я пыталась отбиваться, отпихивая от себя противные мохнатые комки с крыльями, надеясь, что ни одна не цапнет меня за незащищенную ладонь. Отвратительный мышиный писк стоял в ушах и заглушал все звуки вокруг, пока я не ощутила невесомость. По спине прошелся неприятный холодок ужаса, а на ладонях я отчётливо ощутила влагу.
С тех пор, как я попала в этот неправильный мир, со мной постоянно что-то случается, когда уже это закончится?
Долго в неведении я не пробыла, вскоре банально отключившись. Снова это липкое тёмное ничто… Как же надоело. Все клыки повыдираю!
В теле чувствовалась слабость, и я пока, не открыв глаз, не понимала реальность ли это, или все еще некое подобие тяжёлого сна. Ни шороха, ни писка — это же хороший знак? Ну если ты случайно не в гробу, то определенно хороший.
Тело все затекло, особенно шея почему-то, но прежде чем всласть потянуться, я открыла глаза. Да так и замерла, неверяще разглядывая тёмный кроваво-красный балдахин. Не, у меня зелёный, а это что за муть с претензией на роскошь? Подняв голову, уперлась взглядов в такого же цвета задернутые шторы. Рядом неудобное даже на вид кресло. Больше в комнате ничего не было, если не брать во внимание стремную картину на стене рядом с дверью. Это определенно была не моя комната. До заторможенного сознания начало медленно доходить, что случилось и воспоминания последние охотно ринулись обратно в мою несчастную головушку, грозясь её разорвать на части. Я едва не взвыла от боли.
Подскочила, как в одно место ужаленная, чудом устояла на некрепких
Комната кружиться перестала, и я осмелилась неспеша подняться. Обошла комнату, подергала ручку — заперто, а оно и не удивительно. Заглянула под картину… Нет, ну если не тайник прикрыть, что я не знаю зачем еще такой ужас на стену вешать.
Я уверенно направилась к окну, надеясь, что хоть оно меня обрадует, но не тут-то было. За стеклом не открывающегося окна я увидела красивые кованные решетки — предусмотрительные гады. Я устремила взор за пределы замка — вот это высота, либо замок, либо крепость, я уж не знаю. Кругом лес, лес, оп! Еще лес. Какой на редкость разнообразный пейзаж!
Раздраженно запахнув шторы, я круто развернулась, игнорируя лёгкие вспышки боли в затылке и целенаправленно подошла к кровати. Ну почему бы и нет… Я в свое время много разных фильмов пересмотрела. Все они сейчас воспринимались мной, как руководство к действию. Сдергиваю с кровати покрывало, одеяло, еще одеяло (я так понимаю, сквозняки тут зверствуют), простынь, наволочки в количестве шести штук и напоследок сдираю балдахин с крепкой, но тонкой конструкции. Старательно все связываю конец к концу и привязываю к ножке кровати. Немного подумав, шторы тоже пускаю на это дело. В комнате становится светлее, но я не обращаю на это внимание и со вздохом берусь за кресло. Тяжёлое зараза, но тем лучше! С трудом замахиваюсь, едва не улетев вместе с креслом куда-то назад и отправляю его в свободный полет. Прямо в стекло. Треск, звон, стук, грохот… В стене дыра. Ля, как это просто было! Русские что ли решётку ставили?
Некогда о ерунде думать, я быстро бросаю в окно свой импровизированный канат и… Прячусь под кровать. Ха, не ожидали!?
Проходит минута, две. Слышу стук ключа в замке и в комнату врываются. Я вижу только ноги, но даже так понимаю, что одни принадлежат девушке, а другие мужчине.
— Мать моя Носферату, — слышу паническое и быстрый стук каблучков останавливается у окна, пяточка приподымается, и я понимаю, что она перегнулась через подоконник, — Она сбежала!
— Быть не может! — отвечает ей второй и спешит тоже полюбоваться моей ручной работой за окном, — А что же мы стоим? Надо срочно доложить!
Они уносятся, естественно, оставив дверь открытой, а я покидаю свое убежище. Выходит, не такие крутые, как в фильмах? Вот в фильме кто-то из них обязательно бы услышал или биение моего сердца, или дыхание, ну или урчание голодного желудка на худой конец.
Отряхиваю рубашку, любимую между прочим — мне её Анастасья сшила с красивой обережной вышивкой на рукавах. Вообще я радуюсь, что оказалась не в сарафане, а в тесноватых, но все же штанах и длинной, почти до колена рубахе, к которой вообще-то был еще поясок. Где мой поясок, я вас спрашиваю?! У-у-у, черти зубастые.