Что забыла Алиса
Шрифт:
Ник!
Алиса рывком села, выпрямилась, сердце колотилось, дыхание сбилось. Она шарила рукой по постели, искала Ника, чтобы разбудить его, рассказать, какой кошмар ей приснился, хотя подробности плохо помнились и даже казались глупыми. Что-то там про… дерево?
Огромное дерево. Ветви на фоне грозового неба…
«Ник?»
Обычно он сразу же просыпался, когда ей снился кошмар, и сонным голосом тут же начинал: «Это сон. Просто страшный сон, успокойся». В голове у нее всегда проскальзывало: «Хороший он будет отец».
Она
Ника здесь нет, Алиса. Он здесь больше не живет. Завтра утром он прилетает из Португалии, и ты не будешь его встречать. Может быть, Джина поедет за ним в аэропорт. А ты-то сама! Сегодня целовалась с директором школы! Помнишь? Помнишь? Ну поднапрягись, вспомни свою жизнь, идиотка!
Она хлопнула по выключателю лампы, отбросила простыни и встала с постели. Теперь она уже не заснет, это точно.
Ладно.
Она провела ладонями по ночной рубашке без рукава, гладкой, из шелка цвета устрицы. Должно быть, эта рубашка обошлась в целое состояние. Глупо, что она не помнит, как покупала ее. Хватит! Ей захотелось вспомнить все, и притом сейчас же.
Она прошла в ванную за духами, которыми пользовалась в больнице, щедро обрызгала ими все кругом и глубоко вдохнула. Ей захотелось с головой погрузиться в водоворот воспоминаний.
Запах духов ударил в нос, и ее слегка затошнило. Она ждала, что образы этих потерянных десяти лет встанут в памяти, но ей представлялись лишь незнакомые люди, которые приходили к ней сегодня вечером, живые, как ртуть, карие глаза Доминика, жеманная улыбка матери, обращенная к Роджеру, огорчительные морщинки вокруг рта Элизабет.
Все эти воспоминания были слишком свежи и сбивали с толку. В этом и была главная трудность. Для старых воспоминаний просто не было места.
Она опустилась на холодные плитки ванной и обхватила руками колени. Те, кто сегодня радостно ввалился в ее дом, наливали себе шампанского и закусывали крошечными бутербродами-канапе, которые разносили официанты в белых фартуках – они появились ровно в пять вечера, расположились в кухне и тут же начали работать, – собирались небольшими компаниями у нее во дворе, утопали высокими каблуками в зеленой траве. «Алиса!» – обращались они к ней, как к старой знакомой, приветствовали поцелуями в обе щеки. В 2008 году много целовались в обе щеки. «Ну, как у тебя дела?» Волосы укладывали более плавными и гладкими волнами, чем в девяносто восьмом. От этого головы у всех казались до смешного маленькими.
Говорили о ценах на бензин – и что только можно сказать на эту скучнейшую тему? – ценах на недвижимость, заявках на внедрение и о каком-то политическом скандале. Говорили о своих детях – Эмили, Гарри, Изабелле – так, словно Алиса близко их знала. Шумно шутили о какой-то школьной экскурсии, на которую она будто бы ездила и где все оказалось до смешного перепутано. Серьезными негромкими голосами обсуждали какую-то учительницу, которая никому не нравилась. С ней обсуждали уроки джаз-танца, игры на саксофоне, плавания, репетиции школьного оркестра, школьный праздник, школьный буфет, дополнительный класс для «одаренных и талантливых». От всего этого у нее голова шла кругом. Разговоры были подробные, со множеством имен, дат, сокращений – класс
Доминик был все время рядом, объясняя, что она еще не совсем хорошо себя чувствует и, вообще-то, должна лежать в постели. «Алиса – стойкий оловянный солдатик, это так на нее похоже!» – отвечали ему. Похоже? Как странно… Обычно она с радостью находила повод, чтобы лечь в постель. Собственно говоря, не так уж важно было, что она не вспомнила ни одного человека. Кивки и улыбки хорошо помогали вести диалог, а обстановка на заднем дворе помогала Алисе отвлекаться. Что это растет в углу – овощ? На вечернем ветерке поскрипывали качели – это от их веревок на ладонях у Ореха оставались такие глубокие следы?
Алиса водила пальцами по линиям цементного раствора, который скреплял ряды белых плиток. Начиная ремонт, они с Ником закончили на укладке плитки – это был сорок шестой пункт в списке «Несбыточные мечтания». Она этого совершенно не помнила. Было похоже, что она потеряла тысячи воспоминаний.
Неужели Ник сейчас лежит с Джиной в постели?
Имя Джины всплыло на вечере. Вышло очень неловко. Алиса как раз говорила, точнее, слушала женщину с необыкновенно большими бриллиантами в ушах, и мужчину, которому очень хотелось еще одной мини-самсы, так что он не спускал глаз со сновавших вокруг официантов. Разговор шел о домашней работе и о том, какая это обуза для родителей.
– Три часа ночи, а я сижу, делаю из палочек модель дома первопоселенца для Эрин. И клянусь вам, у меня внутри прямо что-то тикает! – Женщина щелкнула пальцами, и ее бриллиантовые серьги ярко сверкнули.
– Могу себе представить, – вежливо ответила Алиса, хотя как она могла?
Почему эта Эрин сама не делала домашнюю работу? Или почему они не делали ее вместе? Алиса представляла себе, как бы они с дочерью веселились, вдвоем склеивая палочки и попивая горячий шоколад. И потом, Алиса великолепно умела делать такие штуки. Их модель дома первопоселенца была бы лучшей в классе.
– Должны же они понять, что такое дисциплина? – сказал мужчина. – Ведь цель домашней работы именно в этом, правда? Эй! Извините! Это самса там у вас? Ах, кебабы… Да сегодня все легко и просто ищется в «Гугле».
Что еще за «Гугл» такой? У Алисы разболелась голова.
– С «Гуглом» не склеишь из палочек дом первопоселенца! По-моему, помогать им с домашней работой вовсе не нужно!
Женщина посмотрела на Алису, как бы желая взглядом сказать: «Ох уж эти мужчины!» – и Алиса попробовала ответить ей таким же многозначительным взглядом. Она была уверена, что Ник пришел бы ей на помощь.
– Лаура, уж конечно, все сделала бы к тому времени, как ты вернешься с работы, – продолжала женщина. – Помню, раз Джина Бойл сказала, что домашние задания должны быть… Ой, извините, Алиса! – Она замолчала, не договорив, и заметно смутилась. – Я, право, не подумала…
– Вам было так тяжело. – Мужчина быстро, по-братски обнял Алису за плечи. – О, смотрите! Положу-ка я вам еще самсы!
Алиса застыла в ужасе. Неужели все знали, что Ник обманывает ее с Джиной? В чужом для нее кругу это был вовсе не секрет?