Что знал Сталин
Шрифт:
Чтобы кто-либо не решил, что эти сообщения являются плодом «живого воображения» молодых агентов, может быть полезным ознакомиться с приказом Группы Б Германской армии, в котором дается инструктаж диверсантам об уничтожении объектов на плацдарме германской 4-й армии до или во время наступления армии. Диверсионные группы, приписанные к 4-й армии, состоящие из одной роты полка Бранденбург-800, проходят подготовку на полигоне Ламсдорф; роты Бранденбург-800 разделены на два отряда по 220 человек в каждом. Некоторые из объектов, порученных 4-й армии должны быть захвачены и выведены из строя группами по тридцать человек, экипированных в красноармейскую форму; проведение этих операций планируется провести перед самим главным наступлением. Другие объекты должны быть распределены между группами по шестьдесят человек, одетых в гражданскую одежду поверх формы Вермахта. Остальные должны быть захвачены остающимися группами полка Бранденбург-800 во время наступления первого эшелона 4-й армии. Офицеры связи будут назначены из Абвера, а полк должен вести работу с подразделениями 4-й армии в различных местах нахождения объектов. Сравните этот приказ Группе Б со сведениями, сообщенными захваченными диверсантами советским пограничникам, и становится ясно, что агенты, завербованные из местного населения, являлись важной частью германского оперативных планов на вторжение 22 июня. [53]
53
Степашин
В формулировку «Германские и Советские сферы интересов» секретного протокола к пакту о ненападении, Сталин включал и получение Бессарабии — бывшей российской провинции, захваченной Румынией после 1-й Мировой войны. Однако только в конце июня 1940 года Красная Армия перешла границу и заняла Бессарабию. Центр провинции Кишинев превратился в столицу значительно расширившейся Молдавской ССР. Начался процесс «советизации». И здесь Советская власть столкнулась с трудностями, похожими на те, которые портили им кровь в западных областях Украины и Белоруссии.
Доклад НКГБ СССР от 11 мая 1941 года предупреждал власти Молдавской ССР о подготовке немцев к проведению диверсий против объектов в районе Бендер. 19 июня 1941 года НКГБ Молдавии сообщило о проведении операции по аресту некоторых категорий потенциально антисоветских элементов и высылке их семей. Арестованные были перечислены по категориям, и вторая по величине группа, 1681 человек, состояла из членов контрреволюционных ячеек и участников националистических организаций. Более же крупную группу, 1719 человек, составляли так называемые «нетрудовые элементы»: бывшие землевладельцы, фабриканты, богатые торговцы и домовладельцы. Вероятно, у них были большие семьи, потому что общее число членов высланных семей равнялось 13980 человекам. [54]
54
Степашин «Органы», кн. 1, 138–139, см. также А.Н. Яковлев, ред., «1941 год» (М. 1998), кн. 2, 394–395.
Сталин категорически не хотел не дать возможности немцам создать плацдарм в Прибалтийских странах, народы которых, как он знал, после двадцати лет независимости были настроены явно антисоветски. Он не мог аннулировать германскую аннексию литовского порта Мемель (с 1923 года — Клайпеда) в марте 1939 года, но ему было известно о замысле Гитлера в отношении Литвы. По этой причине он настоял, чтобы секретный протокол к пакту о ненападении обеспечивал нахождение всех Прибалтийских государств в советской сфере влияния. Едва успели высохнуть чернила на протоколе, как Сталин закрепил свои права на Балтику, заключив договоры о взаимопомощи, начиная с Эстонии — 28 сентября 1939 года, затем 5 октября — с Латвией и Литвой. Договоры давали право Советскому Союзу разместить в каждой из этих стран свои войска. Берия, конечно, понимал, что нахождение советских гарнизонов в странах, которые в течение двух десятилетий имели более высокий чем в СССР уровень жизни, среди людей, которые привыкли к свободному выражению своих мыслей, вызовет серьезные проблемы морального и политического характера. 19 октября 1939 года он дает новые приказы Особым отделам военной контрразведки, которые будут приписаны к этим частям. После ритуального кивка в сторону опасности вербовки красноармейцев иностранными разведками, Берия приступает к делу. Он предупреждает о необходимости проверки агентурной сети в войсках, расширяя ее при необходимости для наблюдения любой подозрительной активности со стороны местного населения. Доклады о боевом духе войск и нарушениях дисциплины должны были посылаться в Москву каждые три дня. Явно, Берия был очень обеспокоен влиянием буржуазного окружения на красноармейцев. [55] Нарком обороны Ворошилов 25 октября направил приказы в каждую крупную воинскую часть: командирам вменялось объяснять солдатам необходимость договоров о взаимопомощи и разъяснять политику дружбы Советского Союза по отношению к Прибалтийским государствам. После предупреждения войск о возможности провокаций, Ворошилов запрещал красноармейцам устанавливать контакты с местным населением как в одиночку, так и группами. [56]
55
Степашин «Органы», кн. 1, 110–111.
56
Степашин «Органы», кн. 1, 112–113.
Рапорт советского военного атташе в Риге от 23 ноября 1939 года иллюстрирует, какой сложной была эта операция для Красной Армии. Латвийские военные, ответственные за ведение дел с советскими войсками по проблемам в гарнизонах, были настроены недружелюбно и отказывались от сотрудничества. Старшие латвийские офицеры выражали надежду, что советское присутствие будет кратковременным. Такое отношение приносило вред всем сторонам деловых связей с Красной Армией [57] .
Подобное отношение к советским гарнизонам существовало в каждой Прибалтийской стране. Пока шла «Зимняя война» с Финляндией, Сталин мог мало что сделать. Однако к середине 1940 года Советское правительство было готово приступать к выполнению последней стадии своего плана по ликвидации независимости Прибалтийских государств. Обвиняя их руководство в совместном заговоре с целью создать антисоветский военный союз, СССР потребовал отставки правительств и дополнительного приема советских войск для размещения вблизи всех главных городов. [58]
58
Яковлев, «1941 год», кн. 1, 31.
19 июня 1940 года Проскуров распространил по подразделениям разведывательное донесение, в котором указывалось на увеличение германских вооруженных сил вдоль восточнопрусско-литовской границы после введения дополнительных советских войск в Прибалтику. Через два дня новый нарком обороны Тимошенко получил взволнованную, написанную от руки докладную записку от командующего Белорусским особым военным округом генерал-полковника Д. Г. Павлова. После заявления о том, что невозможно разрешить подразделениям литовской, латвийской и эстонской армий оставаться
В то время реакция Павлова на проблемы, вызванные интеграцией армий Прибалтийских стран в Красную Армию, могла показаться преувеличенной, но вскоре сбылись его самые худшие опасения: литовские части на левом фланге Западного фронта взбунтовались и стали помогать наступающим немецким войскам. [59]
К 6 августа 1940 года Верховный Совет признал вхождение Прибалтийских государств в СССР, а 17 августа нарком Тимошенко приказал сохранить на один год существующие армии Литвы, Латвии и Эстонии, очистив их от неблагонадежных элементов. Затем армия каждой республики будет преобразована в корпус в составе РККА. Этот процесс «советизации» военной и гражданской жизни вызывал гнев даже политически умеренных лиц во всех трех странах [60] Но советская контрразведка, казалось, была более озабочена опасностью шпионажа происходившего от присутствия Германской репатриационной комиссии и других организаций, к которым принадлежали ожидающие репатриации немцы. К началу апреля 1941 года стало ясно, что эти немцы пытаются объединить латвийских националистов, создавая группы, известные как «Защитники Латвии» ‹«Тевияс саргс»›, с целью терроризировать латышей, сотрудничающих с советской администрацией. Немцы также снабжали группы оружием и снаряжением для использования против гарнизонов Красной Армии. [61] 3 мая НКГБ Литовской ССР раскрыла в Каунасе германскую разведывательную группу, имеющую радиопередатчик, которая поддерживала радиосвязь со Штеттином, где дислоцировался центр Абвера по подготовке агентов для диверсионных операций в Прибалтике. Руководителем радиостанции в Каунасе был бывший офицер литовской армии. Понятно, что хотя литовское националистическое подполье могло разрастаться медленно, его ярость раздувалась репрессивными мерами советских органов. По сообщению НКГБ, между июлем 1940-го и маем 1941 года им было раскрыто и ликвидировано семьдесят пять нелегальных антисоветских организаций, все из которых имели задания к подстрекательству восстаний против Советского правительства, как только начнется война между Германией и СССР. Среди националистов было много различных группировок, но в январе 1941 года все они объединились в организацию «Литовский союз активистов». [62]
59
Яковлев, «1941 год», кн. 42–43,44-45.
60
Яковлев, «1941 год», кн. 177–180.
61
Степашин «Органы», кн. 2, 79–81.
62
Степашин «Органы», кн. 2, 133–134.
К 16 мая 1941 года Советские власти были в отчаянии. Центральный Комитет ВКП(б) и Совет Народных комиссаров издали указ «О мерах по очистке Литовской, Латвийской и Эстонской ССР от антисоветских, уголовных и социально опасных элементов». Указ перечислял категории лиц (и членов их семей) — «значительное число бывших членов различных контрреволюционных, националистических партий, бывших полицейских, жандармов, землевладельцев, фабрикантов, крупных чиновников бывших правительственных аппаратов Литвы, Латвии и Эстонии, а также других лиц, занимающихся подрывной антисоветской деятельностью и используемых иностранными разведками для шпионских целей» — которые подлежали тюремному заключению, ссылке и конфискации имущества, а так же определял процедуры, которые должны были быть для этого использованы, и конкретизировал места нахождение лагерей и пунктов ссылки. Вся операция должна была быть выполнена за три дня, под наблюдением народного комиссара государственной безопасности В. Н. Меркулова, его заместителя И. А. Серова и заместителя комиссара внутренних дел B. C. Абакумова. Говорят, что даже в то короткое время до германского вторжения, Сталин сумел депортировать тысячи людей, достигающих четырех процентов населения Эстонии и двух процентов населения Литвы и Латвии. [63]
63
Степашин «Органы», кн. 2, 144–146.
Тем не менее, ему не удалось истребить все остатки литовского национализма. 27 мая НКГБ Литовской ССР подготовило материалы по группе, называющей себя «Литовским легионом». Предвидя надвигающееся нападение Германии на СССР, эта группа поставила целью «поднять восстание в тылу Красной Армии и развивать диверсионно-подрывную работу по взрыву мостов, разрушению железнодорожных магистралей, нарушению коммуникаций». В докладе НКГБ от 10 июня сообщается о «Гвардии обороны Литвы», которая искала возможности объединения литовцев вокруг идеи государственной независимой. Группа инструктировала своих членов, что сигналом к национальному восстанию будет момент, когда Германия пересечет границу Литовской ССР; в ее задачи будет входить «арест комиссаров и коммунистических активистов, захват центров Коммунистической партии без уничтожения их архивов, остановка депортации, приводить железнодорожные пути и шоссейные дороги в тылу советских войск в непригодное состояние и, наконец, в случае помощи Литовского корпуса (Красной Армии), разоружать советские войска и создавать панику». Другое сообщение о «Гвардии» и так называемых «Диверсантах» было послано в Москву оперативной группой НКГБ СССР, работающей в Литве; они описываются как готовящиеся оказывать вооруженную помощь германским войскам, которые нападут на СССР. НКГБ Литовской ССР намеревался арестовать 24 членов этих организаций и запросил Москву прислать группу «квалифицированных следователей». Интересно, удалось ли это сделать до 22 июня? [64]
64
Степашин «Органы», кн. 2, 162–163, 218–219.