Чтоб услыхал хоть один человек
Шрифт:
Бегло просматриваю я и новые книги. Ничего особенно интересного не обнаружил.
Скоро (примерно в середине апреля) мне, видимо, придётся поехать в командировку в Киото. Кажется, Танидзаки Дзюнъитиро собирается в ближайшее время переехать на жительство в Киото. Возможно, он будет писать роман об эпохе Хэйан. Мне бы хотелось совершить неспешное паломничество в храмы.
Об остальном расскажу в следующем письме.
Передай привет Масако-сан.
Написал ей недавно отдельное письмо, но так и не отправил.
Рю
29 марта 1918 года, Йокосука
Сусукида
Написать столько, сколько предполагал, не удалось. Посылаю следующие десять страниц. Подождите ещё деньков пять. Сегодня уезжаю из Йокосуки и перебираюсь в Камакуру. Мой новый адрес: Камакура, Омати, Адзацудзи, дом Кояма. Теперь, прошу Вас, посылайте мне всё по этому адресу. Сегодня утром получил чек на пятьдесят иен. Но мне неясно, приняты ли мои условия, исходили из них или уплатили по-старому – сообщите, пожалуйста. На фотографии Вашего дома у жены хмурый, недовольный вид. Кстати, все наши в один голос говорят, что пожилые в Вашей семье в молодости были, наверное, очень красивые.
Кумэ пишет, кажется, роман, главный герой которого Ито Хиробуми. Что пишут Танидзаки-кун и Тоёсима, ещё не знаю. В конце мая или в начале июня поеду в командировку в Этасиму. Тогда, я думаю, нам удастся встретиться в Осаке. Сейчас в школе мы готовим ведомости оценок, и я безумно занят. Буйно цветут магнолии. В Йокосуке, по-моему, градусов на пять теплее, чем в Токио.
Будьте здоровы.
Ваш Акутагава
24 апреля 1918 года, Камакура
Ваше письмо получил. Последние несколько дней из-за нервного переутомления ничего не читаю и не пишу, и мне очень неудобно, что я сразу же не поблагодарил Вас за то, что мои условия любезно приняты. С головой ещё не всё в порядке. Что касается «Мук ада», то я немного успокоился, поскольку повесть Арисимы-сана всё ещё печатается. Мне потребуется буквально ещё два-три дня, и я вышлю новеллу. Она получилась какой-то напыщенной и мне не по душе, но, коль уж сел в лодку, нужно плыть. Недавно начал писать эссе «Благоволение». Окончив, предполагаю по осени приступить к «Яматотакэру-но микото» [234] . Жду Вашего письма.
234
«Яматотакэру-но микото». – Новелла была написана и опубликована под названием «Сусаноо-но микото».
Я болен.
Страдая от жара, я дрожу, глядя на ярко цветущую сакуру.
Акутагава
Р. S. Тоёсима пишет для одного-двух номеров. Кумэ тоже, кажется, приступил.
29 апреля 1918 года, Камакура
Юдзуру-сама!
Наконец поставлен точный диагноз – нервное истощение. Думал бросить всё и немного развлечься, но, как обычно, безумно занят по службе (сейчас, например, редактирую «Обучение в военно-морском флоте Америки»), приближается время подготовки вопросов для вступительных экзаменов – тоска. Поэтому и о двадцать шестом ничего тебе не сообщил. Ещё одна причина – тётушка вернулась в Токио, и жена осталась дома одна. Но в ближайшее время выберемся. Смотревший меня врач сказал, чтобы я пил бромистый калий, женьшень и побольше гулял, а мне всё это мало помогает. Ко всему ещё я должен ежедневно писать, чтобы выполнять свои обязательства. (…)
Рю
7 мая 1918 года, Камакура
Хара
Благодарю за прекрасное поздравление.
Я по-прежнему веду нищенскую жизнь. Преподавание в школе безумно опротивело, но без него мне не свести концы с концами, так что ничего не поделаешь. Жалкое существование. Я не могу позволить себе сесть и спокойно писать. В западных романах и пьесах часто бывает так: умирает какой-нибудь дядя, о существовании которого ты даже не предполагал, и на тебя сваливается несметное богатство – хорошо бы такое случилось со мной. Моё положение совсем не исключительное – оно характерно для всей японской интеллигенции. Даже представить себе трудно, насколько это связывает её творческую деятельность. Тебе, человеку, которому не нужно заботиться о средствах к существованию, неведомы наши страдания, и прекрасно. Но именно потому тебе всё это может показаться странным – вот я и решил написать несколько слов о своём положении. Мои причитания не показались тебе странными? Если нет – прости, что подумал о тебе плохо.
Через два-три дня поеду в командировку в Токио для подготовки к проведению вступительных экзаменов. В конце месяца должен буду посетить военное училище. Как видишь, очень занят. Вот в каких условиях приходится писать – можно ли удивляться, что ни одно из моих произведений меня не удовлетворяет.
Конечно, учиться писать стихи под руководством такого выдающегося специалиста, как Такахама-сан, – большое удовольствие. Если ты продолжаешь писать хайку, давай устроим «встречу поэтов».
Вечер, брызги от весел. До костей промокли в лодке. Зябко. Сердечно.Акутагава Рюноскэ
16 мая 1918 года, Табата
Кодзима Масадзиро-сама!
Для подготовки к проведению вступительных экзаменов пятнадцатого и шестнадцатого пробыл в Токио. Сегодня во второй половине дня возвращаюсь в Камакуру.
«Муки ада» получаются какими-то напыщенными, поэтому я пишу, не испытывая внутреннего удовлетворения. Раскрывая каждый день газету, я думаю: по замыслу вещь должна была получиться гораздо интереснее. «Паутинка» не получилась. Много мест нужно бы отработать. Но я не в силах сделать это. Попросил Судзуки-сана, чтобы он безжалостно черкал всё, что ему не понравится.
235
Кодзима Масадзиро (1894–1972) – японский писатель.
Нужно ли говорить, как я безумно занят. А иногда ещё меня до самой школы преследует какой-нибудь журнальный репортёр, даже неудобно. Они такие настырные, что от встречи с ними – в последнее время они довольно часты – одни неприятности. Специалисты по стилистике из «Бунсё курабу» в своих разборах опираются на «Луну в тумане». Это объясняется тем, что стиль «Луны в тумане» понятен даже профанам в отечественной литературе. Сравните хотя бы её стиль со стилем литературы эпохи Хэйана. Стиль «Луны в тумане» чрезвычайно простонароден. (…)
Ваш Акутагава Рюноскэ
11 июня 1918 года, Камакура
В Киото и Осаке встречался с множеством людей, смотрел картины. Среди гейш в Осаке гораздо больше красавиц, чем в Киото. В одну из осакских гейш я даже немножко влюбился. В вечерние сумерки прекрасна река, протекающая по городу. Здесь совсем нет нуворишей – это так хорошо. Очень хотелось поболтать с тобой.