Чтобы не причинить боль
Шрифт:
— Я требую медицинскую справку от всех моих учеников, — сказала она. — Если у ребенка есть какие-то проблемы со здоровьем, я консультируюсь с его врачом и составляю план урока в соответствии с медицинскими предписаниями. — Резко сняв с плеча полотенце, она пристально посмотрела на него. — Но я думаю, вы проделали такой путь не для того, чтобы обсуждать уроки танцев.
— Нет.
— С Рэксом все в порядке? О Боже, это скейтборд. Произошел несчастный случай, да? Ему очень плохо?
Она отбросила полотенце и кинулась к вешалке в
— Где он, в какую ветлечебницу вы его отвезли?
— Несчастного случая не было. — Ричард догнал ее у двери, схватил за локоть, когда она уже надевала куртку. — С Рэксом все в порядке.
Ее руки опустились, глаза наполнились слезами облегчения.
— Он не ранен?
— Нет.
Она закрыла глаза руками.
— Слава Богу. — Она судорожно вздохнула, но через мгновение уже пришла в себя, расправила плечи и бросила на него любопытный взгляд. — Тогда почему вы здесь?
— Вообще-то это имеет отношение к Рэксу. Мы можем где-нибудь поговорить?
За закрытыми дверями крошечного загроможденного офиса Си Джей присела на край шатающегося стола и нахмурилась.
— Давайте говорить напрямик: вы предлагаете мне вместе с вами заботиться о Рэксе?
— Не совсем. — Ричард вздрогнул, когда стул качнулся под ним, потом наклонился вперед и положил руки на колени, как будто приготовившись вскочить, если неустойчивое сиденье внезапно развалится. — Точнее, я предлагаю посещения по расписанию, определенные часы, когда вы и Рэкс могли бы проводить время вместе.
— И вы делаете это по доброте сердечной?
Ричарда задело ее замечание.
— Вопреки сложившемуся у вас мнению я не лишен чувств. Очевидно, что вы любите собаку, а она любит вас. — Его взгляд метнулся в сторону, влажные ладони скользнули по брюкам — что, конечно, не ускользнуло от ее внимания. — Смена хозяина — это стресс для любого домашнего животного. Я подумал, что ваши регулярные посещения могли бы помочь Рэксу.
Си Джей кивнула.
— Рэкс перестал есть, не так ли?
Ричард вздохнул.
— Как давно?
— Уже четыре дня.
Она ахнула:
— Четыре дня? Почему вы не сообщили мне?
— Я сообщаю вам сейчас. — Его глаза сузились. — С ним было такое раньше?
Она рассеянно кивнула, закусив губу.
— Он так выражает свое недовольство.
— Вы могли бы предупредить меня.
Вздрогнув от неожиданного упрека, Си Джей мягко пожала плечами.
— Мне не пришло это в голову. Ведь он уже провел с вами несколько недель, и никаких проблем, как я понимаю, у вас с ним не было. Когда я могу его увидеть?
— В любой момент, когда вам это удобно.
— Мое последнее занятие заканчивается в шесть. Я могла бы подъехать к вам к половине седьмого.
Он кивнул, и Си Джей затронула более щекотливую тему:
— Что Лиза думает об этом?
Ричард нервно дернул плечом и отвел взгляд.
— Лиза любит Рэкса. Она сделает так, как для него лучше.
Он подошел к двери, но Си Джей удержала
— Спасибо, — прошептала она.
Его глаза потемнели. На протяжении минуты, показавшейся вечностью, он молчал и смотрел на нее так пристально, что у нее перехватило дыхание. Наконец он отвел взгляд, кивнул и вышел.
Рэкс вылетел из дома с оглушительным лаем, прыгнул на руки Си Джей и покрыл ее лицо такими знакомыми ей мокрыми собачьими поцелуями. Си Джей радостно смеялась, крепко обнимая своего лохматого друга.
Ричард Мэттьюс наблюдал за сценой из-за приоткрытой двери со смешанным чувством, в то время как его убитая горем дочь со слезами смотрела на эту картину из окна.
Си Джей еще раз обняла Рэкса и прошептала:
— Иди возьми свою куклу.
Собака спрыгнула с ее рук, шмыгнула между ног Ричарда и исчезла в доме. Си Джей заговорила с Ричардом, не отрывая при этом глаз от ребенка в окне.
— Я подумала, что нам с ним неплохо будет прогуляться в парке, если вы не против.
— Прекрасная идея, — пробормотал Ричард, но Си Джей не слушала его. Ее взгляд был прикован к бледному лицу Лизы, маленькому дрожащему рту, глазам, наполненным тоской о детстве, которого она лишена.
Точно так же однажды была лишена детства еще одна маленькая девочка. В памяти возникли образы прошлого, воспоминания о другой одинокой девочке, которая наблюдала из окна своей комнаты, как ее отец и братья играли в мяч во дворе. Она помнила боль, тоску, негодование, перерастающее в ярость. Она помнила гнев, неконтролируемую злость, направленную на тех, кого она любила больше всех на свете.
Самым сильным воспоминанием детства Си Джей было одиночество.
Как и маленькая Лиза, она испытывала изоляцию, лечение и чрезмерную родительскую опеку. Тюрьма, наполненная любовью, все же оставалась тюрьмой. Теперь Си Джей тратила свою взрослую жизнь на то, чтобы преодолеть — а может быть, компенсировать — все те годы одиночества и упущенных возможностей.
В этом грустном ребенке за окном Си Джей словно видела себя. Она знала, что это такое — читать ужас в глазах родителей, ловить на себе косые взгляды других детей. Быть не такой, как все.
— Это произвол. — Не скрывая ярости, Томпсон Маккейд вытряхнул пепел из своей трубки в хрустальную пепельницу. — Ты разочаровываешь меня, Ричард.
— Я сделал то, что было необходимо.
— Необходимо? — Этот человек внушительных размеров прошел через комнату и уселся в экстравагантное кресло, которое он считал своим собственным, с силой прикусил кончик незажженной трубки. Он помедлил минуту, потом вытащил трубку изо рта и покачал ее в руке. — С каких это пор желания незнакомого человека ставятся выше потребностей твоего собственного ребенка? Сара шокирована твоим чудовищным равнодушием к чувствам Лизы, Ричард, и, честно говоря, я тоже. Мелинда была бы в ужасе…