Чтобы все были счастливы
Шрифт:
И вот опять – сдвоенная физкультура на лыжах. А вокруг такая красота!
Белизна снега плавно переходит в белизну березовых стволов. Четкие яркие тени пересекаются с черными штрихами на коре, образуя невероятные геометрические узоры, и продолжаются в плавных изгибах темных ветвей, оплетающих сияющее синевой небо.
Летом здесь совсем по-другому. Катя хорошо знает. Зеленый сумрак, шепот листвы, щебет невидимых птиц. Только небо все такое же, пронзительно синее. Хотя из-под густых крон разглядеть его еще труднее. Вся Катина жизнь
Девочка неспешно катила между березами, но вот белые стволы расступились, и Катя выехала к реке. От ровной ледяной поверхности, чуть припорошенной свежим снежком, отделяли ее только два склона. Один – высокий, плавный, будто специально созданный для любителей лыжных и саночных спусков. Другой – короткий, но очень крутой.
Волшебно искрящийся на солнце снежный ковер начинался от носков лыж и тянулся до другого берега реки, а потом еще дальше, и, наверное, заканчивался только там, где касалась поверхности земли ясная синева небес. Белые стены монастыря казались тоже вылепленными из снега, а золотые кресты сияли в высоте словно необыкновенные дневные звезды.
Катя, глубоко дыша, смотрела сверху на этот простор и понимала: сейчас она вовсе не обычная мелкая девчонка. Сейчас она с легкостью способна обхватить руками раскинувшийся перед ней мир и восторженно прижать его к груди.
Катя думала: «Это все мое! Все-все! Моя зима. Моя река. Моя роща. Мой город. Моя жизнь».
Из-за деревьев выехал физрук, увидел застывшую перед спуском ученицу.
– Что, Мохрозова! – прокричал издалека, как обычно насмешливо копируя непоставленную Катину «р». – К лыжне пхримехрла?
Катя не ответила. Не услышала.
Физрук подкатил, пристроился рядом, хотел еще съязвить, но, проследив за девчоночьим взглядом, тоже зачарованно замер.
Так они и стояли вдвоем на верхушке склона, и заснеженные мир сверкал у их ног огромным драгоценным камнем, которому нет цены.
БРЮНЕТ С СЕРО-ЗЕЛЕНЫМИ ГЛАЗАМИ
Марина не спеша шагала по улице, размахивала школьной сумкой и думала о своей печальной женской доле.
Вот зачем ей понадобилось влюбляться в Черепухина?
Столько лет учились в одной школе – и ничего! А недавно едва не столкнулись лбами в кабинете математики, и будто молния Марину ударила. Вжах! Бум! Хрясь! – и все! Кранты!
Вместо неинтересного, ничем ни примечательного Черепухина увидела Марина незнакомого мальчика. Высокого, симпатичного, привлекательного и вообще…
Разве так бывает?
Пару дней Марина старательно убеждала себя в никчемности и нелепости захватившего ее чувства. Безрезультатно! Только еще хуже стало.
Теперь мысли о Черепухине преследовали и днем, и ночью. И она, как околдованная, бродила по школьным этажам в надежде поймать хотя бы один-единственный Черепухинский взгляд. Глупо!
Взглядов-то она наловила. И,
Может, Черепухин смотрит так на всех девчонок подряд? Может, Марина выдает желаемое за действительное? Потому что о-очень хочется. Ведь не подходит к ней Черепухин! Не заговаривает!
Марина пнула валявшийся на дороге камешек, безразлично огляделась вокруг.
– Ты чего?
Следом за ней, тоже неспешно, трусил котенок. Нет, не маленький непрерывно пищащий мохнатый комочек, но и не безразличный независимый взрослый кот. Что-то среднее. Кошачий подросток. Тощий, бесцеремонный, еще не научившийся настоящей грации движений.
Марина, не останавливаясь, проследовала вперед. Кот не отставал ни на шаг. Марина озадаченно фыркнула и затопала дальше, потом оглянулась на ходу. Кот следовал за ней.
Он был белым. Почти целиком. Только между ушами, начинаясь ото лба, продолжаясь на макушке и на затылке вплоть до самой шеи, красовалось темное пятно. Получалось, если судить по прическе, все-таки брюнет. С серо-зелеными глазами.
Ну, вылитый Черепухин!
Кот моргнул, посмотрел вроде бы и на Марину, но в то же время сквозь нее.
Точно! Один к одному!
Марина осуждающе глянула на кота и громко спросила:
– И что ты за мной тащишься, Черепухин? Крадешься сзади, словно какой-то маньяк! Тебе что, других прохожих мало?
Они дошли до детской площадки, одновременно остановились.
– Может, ты в меня влюбился? А? Черепухин! – Марина уселась на первую попавшуюся лавочку. – А чего тогда не подходишь? Боишься?
Кот не боялся. Кот легко заскочил на лавочку и уселся совсем близко.
– Молодец, Черепухин! – подбодрила его Марина. – Как видишь, я не кусаюсь. Я, вообще, очень даже неплохая.
Она протянула руку и погладила кота.
– Да и ты, Черепухин, вполне ничего! Странно, что я раньше не замечала. Фамилия у тебя, конечно, ужасная. Но это – ерунда! – Марина собралась с силами, обреченно вздохнула. – Все равно ты мне очень нравишься, Черепухин! – Ей стало немного не по себе: от собственной смелости, оттого, что так ничего и не прозвучало в ответ, и она возмутилась: – Скажи же хоть что-нибудь!
Кот сощурил серо-зеленые глаза, криво ухмыльнулся и произнес:
– Я, собственно, только хотел узнать: может, сходим куда-нибудь вечером?
Придя в себя после секундного столбняка, Марина подскочила, как ошпаренная, обернулась и увидела…
Ну, конечно! ЕГО, ЕГО, ЕГО! Того самого Черепухина!
Щеки вспыхнули, уши заполыхали, захотелось провалиться сквозь землю. Но никак нельзя было!
– Я… я… – безуспешно пыталась что-то произнести Марина.
Черепухин помог.
– Ты не можешь? Да? – предположил невесело.
– Да! – автоматически повторила за ним Марина и сразу испугалась. – В смысле «да», потому что могу. Конечно! Вечером так вечером.