Чтобы жить
Шрифт:
На земле, когда Павлов стал укорять молодого летчика за небрежность, тот искренне удивился:
– Что вы, товарищ капитан, это зенитка вас задела, а не я.
– Какая же может быть зенитка!
– возмутился Павлов.
– Высота была маленькая, зенитка на такой высоте и не стреляет. И консоль у самолета смята, а не пробита.
Он подвел незадачливого напарника к правому крылу своего самолета:
– На, убедись!
Потом подошли к самолету ведомого Павлова - там смята левая консоль. Молодому летчику ничего не оставалось, как признать правоту командира:
– Виноват, товарищ капитан, больше
– То-то, не повторится, - ворчал Павлов.
– А то своих перебьете, с кем останетесь?
Но ворчал он больше по привычке: понимал комэск, что молодые рвутся в бой, хотят на деле показать свою храбрость...
Однажды во время тренировок я предложил Ивану Кочеткову:
– Давай, Ваня, разыграем бой. Ты заходи мне в хвост и не слезай с него. Понял?
– Так точно!
– Отлично! Давай показывай, на что ты способен...
Взлетели. Пришли в зону. Я позволил Кочеткову зайти мне в хвост. Стал пробовать его на маневрах - удержится ли он в хвосте. Сначала пошли виражи (в расчете на уровень подготовки Кочеткова), затем все более резкие маневры, Однако Иван цепко держится у меня в хвосте, не дает возможности оторваться. Я вхожу в азарт, все более усложняя маневры, но Кочетков не отстает от меня ни на метр.
– Молодец!
– кричу ему по рации.
– Бой окончен! Займи свое место. Идем на посадку.
Но Иван, то ли не слыша моего приказа, то ли желая окончательно убедить меня в своих летных качествах, продолжает сидеть на хвосте моего "лавочкина". Ладно, не хочешь по-хорошему, пеняй на себя - загоняю, начинаю злиться я. Выкладываюсь так, будто на хвосте у меня настоящий "мессер", и от моего умения зависит - жить мне или не жить. Но Кочетков, этот упрямый черт, ходит за мной как приклеенный, в точности повторяя все мои маневры. Выжимаю из самолета все, на что способна машина - никакого результата.
– Иван! Бой закончен! Идем на посадку!
Никакого внимания. Кочетков не слышит никаких команд. Он запомнил только одно: во что бы то ни стало держаться в хвосте у моего истребителя. Что делать? Заложить крутой вираж, уйти в глубокое пикирование и оторваться от самолета Кочеткова на небольшой высоте? А если он не сможет повторить мой маневр, не сможет вывести самолета из пике и разобьется? Нет, надо предпринимать что-то другое. Остается последний способ уйти от преследования. Когда Иван начинает со мной сближение, я выпускаю у своего "лавочника" шасси, убираю газ и резко сворачиваю в сторону.
Шасси гасит скорость, и Иван проскакивает мимо. Ну тут уж я не теряюсь и снова передаю:
– Бой закончен! Бой закончен! Идем на посадку! Покачал крыльями, и мы пошли на свой аэродром.
– Ну как, товарищ командир, - спросил меня на земле довольный Кочетков, удачно слетали?
– Удачно, товарищ сержант, удачно. И если ты в бою так летать будешь быть фашисту битым. Только все же прислушивайся к радио, шлемофон тебе ведь не зря дан.
– Так точно! Разрешите идти?
– Идите!
И побежал Иван к своим рассказывать, как ловко он сел на хвост Куманичкину и как тот ничегошеньки не мог с ним сделать целых десять минут...
Шли дни, недели, и молодые летчики становились надежными, опытными бойцами. Так, в один из дней Николай Королев, перегоняя свою машину на новый
Мы смотрели этот бой с земли и не могли не воздать должное Королеву: грамотно провел он этот бой.
– Полку "стариков" прибыло, - заметил Семенцов, когда машина Королева приземлилась на аэродроме.
– Молодец, Коля!
Николай же как ни в чем не бывало пошел докладывать о своем прибытии, словно ему каждый день приходилось драться одному с четырьмя "мессерами" и побеждать их.
– Ну, что радуетесь, - пожал он плечами.
– Ведь не сбил же ни одного.
– Все равно молодец, - возразил ему Павлов.
– Семенцов прав: какой же ты новичок, ты теперь самый настоящий "старик".
– Приятно летать с таким пилотом, - вмешался Семенцов.
– Иди, Коля, ко мне в пару.
– Я подумаю, - важно сказал Королев и озорно, по-мальчишески засмеялся.
Одиннадцатое июля
Стоял июль 1943 года, месяц величайшего из сражений в истории Великой Отечественной войны - битвы на Курской дуге.
Накануне сражения, вечером 4 июля, за несколько часов до наступления немцев на Курском плацдарме, враг подтянул из глубокого тыла сотни бомбардировщиков, штурмовиков, истребителей. Они расположились на аэродромах Рогань, Основа, Полтава, Кировоград и Конотоп.
На третьем году войны гитлеровцы уже не могли добиться количественного превосходства в боевой технике на всех фронтах, но здесь им это в некоторой степени удалось, особенно в танках и бомбардировщиках.
Наше командование было хорошо осведомлено о планах немцев. Вечером 4 июля Верховное Главнокомандование предупредило: "Наступление немцев начнется завтра утром".
Командующий фронтом Н. Ф. Ватутин отдал приказ до рассвета нанести массированный удар по вражеским аэродромам силами 2-й воздушной армии.
5 июля, еще до рассвета, в воздух поднялись группы советских истребителей, бомбардировщиков и штурмовиков. 400 самолетов на предельной скорости пошли к вражеским аэродромам. Авиацию поддержала артиллерия. Вздрагивала от взрывов земля, горели леса, деревни.
Перед авиацией противника, гитлеровскими воздушными силами стояла цель расчистить путь своим танкам и пехоте. Поэтому немецкие летчики все свое внимание приковывали к переднему краю. Атаки гитлеровских бомбардировщиков следовали одна за другой. Группами по 50 самолетов и больше они летали над передним краем обороны, бомбили важные опорные пункты. Неся огромные потери в воздушных боях, немцы пытались во что бы то ни стало добиться превосходства в воздухе. Над полями сражений шел непрерывный многоярусный воздушный бой.