Чудаки
Шрифт:
Я стоял с запиской в руках, любовался самокатом и чуть не плакал от радости и от стыда. Ну как же я мог так плохо думать о своем закадычном, верном друге Игоре, о Володьке, да и о Сергее?! Незачем мне искать других друзей, они у меня есть — настоящие, верные!..
Самый трудный предмет
для меня, как я уже говорил, математика. Из-за нее у меня одни неприятности еще с первого класса.
Когда я пошел в школу, то читать, писать, рисовать научился быстро,
А если не любишь какой-либо предмет, то — вы же сами знаете — не очень хочется учить его.
Так было и со мной.
Порой, чтобы не ломать голову над домашним заданием, списывал у одноклассников уже готовенькое. Не понимал тогда, что этим только хуже себе делаю. Потому что со временем, когда начали учить сложение и вычитание, а потом умножение и деление, я и совсем запутался.
Папа часто и подолгу сидел со мной, помогал решать примеры, задачи и всегда удивлялся, что я такой несообразительный.
Весной прошлого года он впервые повел меня показать свой завод.
При входе стоял большущий стенд с портретами заводских ударников труда. Там был и папин портрет.
Осмотрев литейный, сверлильный, штамповочный и другие цехи, пошли в папин инструментальный.
— О, к нам прибыло пополнение! — увидев меня, сказал мастер.
— Нет, нет, еще не прибыло, — улыбнулся папа. — Вот закончит школу, тогда, может, и прибудет. А сейчас только познакомится с заводом.
Подходило время приступать папе к работе. Он хотел проводить меня до проходной, но я попросился еще побыть с ним.
— Ладно, садись вон там, возле станка, — указал на ящик с какими-то продолговатыми железками, — и подожди, я пойду переоденусь.
В синем комбинезоне папа стал похожим на тех рабочих, которых рисуют в книгах и на плакатах.
— Вот я беру этого поросеночка, — сказал папа, нагнулся над ящиком и взял из него тяжелую железку.
— Что это? — спросил я.
— Заготовка. Попробуем сейчас выточить из нее важную деталь.
Он вложил заготовку в станок, крепко ее зажал. Потом вынул из шкафчика чертеж на синей бумаге — калькой она называется, — внимательно рассмотрел его и стал что-то писать карандашом в блокноте.
Я поинтересовался, что он пишет.
— Вычисляю размеры детали.
— Разве и токарю нужно вычислять?
— А как же! И хорошо надо знать это дело, без него тут никак не обойтись!
Потом папа включил станок, осторожно подвел к заготовке резец. Только-только он коснулся металла, как из-под резца вылетел, рассыпался целый рой искр, потекла тоненькая крученая стружка, а черную заготовку опоясал серебристый поясок.
Папа несколько раз останавливал станок и замерял на заготовке разные надрезы, большие и меньшие, специальными приборами — штангенциркулем и микрометром.
Наконец
Подошел мастер и тоже замерил деталь. Он одобрительно кивнул головой и попросил папу показать другим токарям, как нужно изготовлять такие детали.
Когда его окружили токари, я, чтобы не мешать, тихонько направился к выходу. Мне было очень приятно, что папу уважают, ценят на заводе. И я дал себе слово: когда закончу школу, тоже выучусь на токаря и пойду работать на «Арсенал».
«Но ведь токарю надо уметь хорошо считать…» — вспомнил я и загрустил.
И решил взяться за дело. Сначала выучил таблицу умножения, математические правила. Потом, закончив третий класс, во время летних каникул переделал все примеры, перерешал все задачи из учебников для первого, второго и третьего классов.
И все переменилось…
В этом году еще в первой четверти я начал получать по математике четверки, иногда даже пятерки. А троек — ни одной!
Папа видел, как я стараюсь, хвалил. А мама по секрету пообещала: если у меня в четвертом классе по математике будет четверка, она мне подарит фотоаппарат, о котором я мечтаю уже давно.
Когда на последнем уроке нам роздали табели, я даже забыл положить свой в портфель — так и побежал домой, держа его в руке.
Мама, едва увидев меня, сразу обо всем догадалась:
— Что, четыре? — спросила, довольно улыбаясь.
— Четыре! Сама посмотри!
— Молодец, сынок! Молодец! — И погладила меня по голове, как маленького.
— Теперь и фотоаппарат ему подаришь? — не забыла напомнить маме Оксана.
— Ну конечно. Пообещала, значит, подарю. Какой тебе хотелось бы?
— «Зенит» или «Горизонт»…
— Придет папа с работы, пойдем все вместе покупать.
Я никак не мог дождаться папу. Интересно, что он теперь скажет? Ведь он так сердился на меня за математику!
Наконец щелкнул дверной замок.
Папа.
— А у Романа четыре по математике! — не успел он еще и в комнату войти, сообщила ему Оксана.
— Что, что? — наклонил папа к ней голову, будто не расслышал.
— У Романа четверка по математике, — повторила Оксана.
— Неужели? — слишком громко воскликнул папа, и я понял: это для него не новость. Либо он был уверен, что я получу именно такую отметку, либо уже успел откуда-то узнать о ней.
— Покажи, Рома, табель, покажи! — не унималась Оксана.
Я словно нехотя взял со стола табель, показал.
— Ты смотри, и правда четыре! — поднял брови папа.
Потом сразу посерьезнел, протянул мне руку.