Чудес не бывает

Жаков Лев Захарович

Но больше всего я боюсь Смерти.

Однажды, в самый первый день в Школе, когда я наколдовал себе собственный сквознячок, мне снился странный сон. Как будто Она меня бросила, ушла от меня… моя Смерть. Но это же смешно: как Смерть может уйти от человека? С тех пор я боюсь Ее еще больше: Она умеет шутить.

Я спал.

И во сне стоял на большой поляне в весеннем лесу. Первая листва была еще так прозрачна, что ее нежная зелень не закрывала черные ветви. Прогревшаяся на солнце земля исходила запахом мокрого песка и глубоким, въевшимся

в землю ароматом старых перепрелых листьев, сквозь толстый слой которых упорно пробивались тонкие травинки и маленькие подорожнички.

Теплая земля мягко отзывалась на каждый шаг, слегка поддаваясь и тут же упруго отталкивая ногу. Я наклонил к себе веточку и долго смотрел, как из раскрывшихся почек высовывают зеленые глазки молодые зеленые личики листьев.

Луч солнечной пыли щекотал прищуренный глаз, ветерок тревожил, заставляя вдыхать глубже. Как хороша весна! И голова кружится от избытка кислорода.

Наслаждаясь слабым ощущением березового сока, я прошелся по поляне. И на том конце увидел Ее.

Я узнал Ее.

Смерть приходила в разных обличьях, и не всегда я узнавал Ее сразу.

Это мог быть строгий мужчина в представительном костюме-тройке, в белоснежной сорочке на узкой груди, с носками под цвет галстука.

Это мог быть лучезарный ангел с пушистыми, раскинутыми в стороны крыльями, легкий и упругий, как гитарная струна, или звук той струны.

Бывало, Она встанет передо мной жидкой саламандрой в жерле пожара, когда раскаленная желтая плазма с гулом рвется из окон, сметая дома, как карточное недоразумение.

Иногда Она журчала прохладными речными струями, заманивая в нежное мокрое лоно, ласково качая волнами и убаюкивая, чтобы затем тихо проникнуть в легкие, наполнить их болью и ужасом, заставить биться в воде, вздымая страшный крик под самое небо, и все равно утягивая вниз, тяжелыми пальцами вцепившись в сведенные судорогой ноги.

Сегодня Смерть принарядилась в свободную мантию из потертого бархата, черную, как старый ворон. Лицо Ее было открыто. Сегодня это было настоящее Ее лицо: одна половина - прекрасное девичье, другая - голый оскаленный череп.

Сегодня Она улыбалась, и улыбка Ее вселяла ужас.

–Прогуляемся?
– спросила Смерть, прижав мою руку острым локтем к ребристому боку.

Я нервно выдернул руку.

Смерть засмеялась - уверенно и спокойно.

–Зря трепыхаешься. Сегодня - последний день твоего двадцатого года. А ты же знаешь, что я люблю подводить итоги в круглую дату. Как хорошо звучит "Умер в день своего двадцатилетия"!

–"Умер в день своего столетия" звучит намного лучше!
– огрызнулся я. Настроения любезничать с двуликой дамой не было. Не тот случай.

–Что дергаешься? Ты моя законная добыча. Если бы не случайные родственники, ты давно был бы моим и общался с предками, занимая в их ряду пусть крошечное, но почетное место. Они отобрали тебя у меня!

–Мне плевать на почетное место в ряду предков, я не

нашел еще места среди современников.

Смерть игриво толкнула меня в плечо:

–Не груби мамочке! Впрочем, я не обижаюсь. У меня праздник сегодня - забираю тебя с собой!

–Я бы не был так уверен на твоем месте, - сказал я.
– Мое дело не сделано, и ты знаешь это. Все же, если меня спасли, значит, такова судьба, и даже ты не можешь идти против нее.

Задумчиво перебирая русую косу, перекинутую через правое - девичье - плечо, загадочно смотрела на меня глубокими черными глазами.

–Да, - произнесла Смерть неторопливо, - Знаю, есть Судьба, у нее свои правила. Рок и Фатум всегда играют на моей стороне, а Судьба - танк, подминающий и Смерть, если взбредет такое в ее металлическую длинноклювую голову. Да, есть судьба. Но ведь есть и Несудьба, - со смаком выговорила Смерть, - и ты всю свою жизнь живешь Несудьбой, дружок.

–Значит, не судьба, - отозвался я.
– А что такое Несудьба?

–О, это так просто: есть - Судьба, а Несудьба - это все остальное.

Я долго раздумывал, глядя в страшный своей двойственностью облик; второй раз за пять лет нашего знакомства Смерть показала мне настоящее лицо. Неужели я где-то ошибся, просчитался? Почему Она так уверена? Ведь дело мое не сделано, я не могу умереть сейчас!

–Ведь если моя смерть как событие уже прошла, то я могу вообще больше не умирать?

Хрипло рассмеялась Она, и из Ее рта полетели черные птицы, хлопая крыльями.

–Каждый человек должен умереть. И если кому-то удалось обмануть Судьбу, то меня никто не обманет! У меня в руках тысячи и миллионы тысяч нитей, и я знаю все, как единственную! Нет, никто не уйдет от меня! Видишь, и ты не можешь.

–Но ведь в скрижалях Судьбы я числюсь давно умершим?
– попробовал я потянуть время.

И снова хохотал омерзительный рот, и темнело небо.

–Твоя звезда все еще горит, маленький хитрец! Взгляни на небо ясной ночью, и ты увидишь ее так же отчетливо, как свет моих вечных глаз! В Скрижалях ты значишься беглым, и по всей Несудьбе на тебя объявлен вселенский розыск! Большая охота!

Я стоял на своем:

–Я не нашел еще отца, и я не уйду, пока не сделаю этого.

Смерть обняла меня за плечи и захихикала, когда я стал с отвращением вырываться.

–Кто тебя спросит, милый? Я просто уведу тебя без долгих разговоров. А дело - ну, тут уж точно не судьба… Так как, прогуляемся? Покажу тебе свои владения…

Смерть повлекла меня вперед. Лес, вначале робкий и редкий, понемногу смелел и подступал к нам все ближе.

–Знаешь, - интимным полушепотом говорила Она, - за пять последних лет я привязалась к тебе. Ты такой забавный. И так смешно не хочешь умирать, как будто это от тебя зависит. И дело у тебя дурацкое. Как же поиск истины? Смысл жизни? В крайнем случае - деньги, власть, слава… А? Что головой качаешь? Мелко плаваешь, дружок.