Чудеса, да и только
Шрифт:
— Мы с тобою искупались в снегу, — смеется Кирюха.
— Ну и пусть, — улыбаюсь в ответ.
— Ален. Я стих сочинил.
— Да ладно.
— Мы с тобою все в снегу,
Ну и пусть,
Но зато теперь я знаю
На вкус,
Губы алые твои.
— Очуметь. Ты — поэт.
— Ален. Ты забыла: еще и красивый. И скромный. Я вообще — тот, что надо!
Тем временем, пока мы с Кирюхой так сказать, прогуливались, в покинутой нами палатке разгорелась весьма оживленная
— Сорвали два погона — считается убитым!
Сорвали один — значит ранили! Убитый совсем из игры выбывает, раненый имеет право отправляться в мед сан часть! Ползком, например!
— Ползком? Это еще зачем? Пусть идет себе спокойным шагом, всё равно из игры выбыл!
— Людочка! Ты сама себя слышишь? “Раненым” значит ползти, а “убитым”, что прикажешь делать? Лечь на снег и скрестить на груди руки? И вообще! Ваше дело в убежище прятаться! Отбиваться от нападающих!
— Мы то, да не отобьемся? Ха! Кто с мечом к нам придет, тот без меча, поползет обратно!
— Ага. Скажи еще: — “Кто обзывается, тот сам так называется.”
— Это ты к чему, сейчас выразился?
— Ни к чему. Цитирую. В детстве так говорили….
— Татьяна, сделай ему замечание! Чтоб, поосторожней с цитатами!
— Сереж, поосторожней с цитатами. В следующий раз не копируй выражение лица того, кого цитируешь.
— Ладно, мам, не буду копировать. Вообще прикинуть молчаливой рыбой.
— Правильно! Прикинься камбалой Серега, и шлем мне отдай!
— Артем, отвали! Не протягивай загребущие руки к моему шлемофону!
На этом моменте, Кирилл приподнял брезентовый полог, пропустил меня вперед и сам, следом за мной, шагнул внутрь палатки.
— Вот и сладкая парочка! Что-то быстро вы нагулялись, — беззлобно подколол рыжий Глеб.
— Гуляли бы дольше, да лось помешал прогулке, — в тон Глебу, пояснила я.
Народ потеснился за столом, нам с Кириллом налили в кружки остатки уже не горячего чая.
Разговор перетек в спокойное русло, без выкриков и гогота.
— Кто-то должен остаться, присмотреть за малышней, вместе с аниматорами. Всё-таки целый день в лесу проторчим. — задумчиво произнесла Людмила.
— Мои родители приедут часам к десяти. Их можно попросить взять под контроль малышей. — предложила я.
— Мы с Элеонорой Матвеевной, обсуждали этот вопрос. Не волнуйтесь, дети будут заняты всяческими спортивными играми на свежем воздухе. Элеонора Матвеевна на этот случай целую программу придумала, — сделав из кружки глоток, проговорила Татьяна.
— До темна необходимо вернуться. Катанье на тройках на восемнадцать тридцать запланировано, — оглядев присутствующих поведал Михайлов старший.
— Ален, ты как относишься к катанию на тройках? — шепнул мне Кирилл.
— Хорошо.
— Здорово. — откликнулся Кирилл.
Надо же. Мне вдруг детские мечты вспомнились… И такое ощущение, будто стою на пороге чего-то сказочного…
— Знаете что! — Людмила хлопнула ладонью по деревянной столешнице, — я тут подумала….
Народ напрягся.
Трепетная Снегурка выдержала паузу и продолжила:
— Подумала и решила: незачем нам общее собрание. И вечернее построение. Завтра перед началом игры на команды разобьемся! И жеребьевку проведем: кому какого цвета погоны достанутся! А сегодняшний вечер, и без собраний, и посторонний найдем чем занять. Допивайте уже чай! Приберем здесь все и пора в пансионат выдвигаться. Скоро смеркаться начнет.
Коллективный вздох облегчения облетел вместительную палатку.
Ну, а вскоре, расселись по машинам и поляну покинули. С кем уехал из леса папаша Михайлов, я не поняла, то ли с Артемом, то ли с гусаром Максом.
— Небывалая для моего родителя тактичность. Шепнул, что не хочет мешать нам с тобой общаться. — прокомментировал поведение папаши Кирилл.
Подкатившее к вершинам сосен зимнее солнце, окрасило нежно-розовым цветом снежные шапки. К пансионату подъехали в едва наметившихся сумерках.
Главный корпус, коттеджи, каток, деревья по всей территории, все сверкало и переливалось серебром и золотом огней праздничной иллюминации. По большой, украшенной елке, огоньки сбегали вниз и снова устремлялись вверх…
Вокруг елки, размахивая руками, словно крыльями, передвигаются дети и несколько взрослых. Узнаю бабулю, вижу Егорку в шапке — колпаке… Выбираюсь из автомобиля.
— Цып-цып-цып, мои цыплятки,
Цып-цып-цып, мои касатки,
Вы пушистые комочки,
Мои желтые дружочки!
Цып-цып-цып, ля-ля-ля,
Цып-цып-цып, ля-ля-ля….
Летит веселая песенка.
— Ален. Если я раздобуду расписные сани и белых коней, ты рискнешь… уехать со мной? Чтоб остаться и не расставаться. — неожиданно выпалил Кирилл.
— Так-то я не отказываюсь, но давай всё-таки начнем с программы минимум. Целоваться весь вечер. На свежем воздухе. А там, с конями решим.
23
“Если я раздобуду расписные сани и белых коней, ты рискнешь уехать со мной? Чтоб остаться и не расставаться.”
“Так-то я не отказываюсь, но давай всё-таки начнем с программы минимум. Целоваться весь вечер. На свежем воздухе. А там, с конями решим”
Раз за разом прокручивала в голове, сказанные Кириллом слова, и мой ответ.