Чудеса как признак жизни
Шрифт:
Началось с того, что, обнаружив новые способности земли, которой владеет, Кари вовсю занялся выращиванием клубники. Спрос на нее огромный, ягода вкусная и полезная – почему не заняться, а заодно не заработать? Очень даже можно. В одиночку, как уже говорилось, работать скучно – призвал на помощь сначала соотечественников, а потом уже всех кому не лень. Ну, тех, кому не лень, оказалось значительно больше: в разбалованных соотечественниках-лентяях Кари сначала сильно разочаровался, а потом смирился:
Надежда, между прочим, потихоньку оправдывается: всё чаще стали заглядывать на ферму к Кари гости-соседи из Турку. Кто-то детей привозит посмотреть на настоящую жизнь, кто-то сам вдруг решил приблизиться к природе. И все – обязательно за клубникой. Но в работники так пока никто из соседей не просится – смотрят, как другие работают. Национальная, считает Кари, финская забава. Ну, пришлось попытаться переубедить – не получилось:
– Русские ребята и эстонцы вон как работают – я сам за ними едва поспеваю!
Одно из главных условий благосостояния, уверен Каяноя, – это собственный труд.
– Мне, видишь ли, стыдно было бы жить, получать прибыль, разъезжать по заграницам да курортам, а самому превращаться постепенно в ленивую скотину. Да, деньги, слава Богу, есть, но, во-первых, их наличие всегда призрачно и шатко, а во-вторых, они имеют целью не самолюбование, а правильное ими распоряжение. Я, может, формулу вывел: не человек для денег, а деньги – для человека! – гордо так сообщил, потом раза два еще эту формулу повторил для закрепления.
Это, пожалуй, был единственный случай, когда Кари хоть как-то позволил себе обозначить при других свою, скажем так, платежеспособность: он действительно очень скромный человек. Те брезгливость, глупое тщеславие, чванство, что мы, быть может, привыкли видеть, насмотревшись на иных «обеспеченных», ему не только не присущи, а и вовсе отвратительны. Проще говоря, «дешевых понтов» у Кари нет – есть честный, зачастую тяжелый труд и простодушная доброта. Некую параллель можно было бы провести между ним и киношным героем Форрестом Гампом [7] , когда тот, обладая весьма и весьма приличным состоянием, косил газоны, но в финском случае уровень все-таки повыше – как минимум, интеллектуальный.
7
Главный персонаж американского фильма «Форрест Гамп» (1994 г., реж. Роберт Земекис).
Кстати, об интеллекте, «дешевых понтах» и приличии. Как-то Кари имел неосторожность заключить сделку с одним пареньком, обладающим теми самыми неприятными качествами, которые вызывают отторжение. Вроде бы и паренек небогатый, но амбициозный – дальше некуда. Время тогда было, сами помните, лихое: девяностые годы. Паренек этот предложил Кари «заниматься лесом»: были у него какие-то там связи. Каяноя и согласился: почему не попытаться? Да и паренька, говорит, не понял сразу. Так или иначе, первая сделка состоялась, всё получилось. Решили после нее встретиться, обговорить планы на будущее. К чести Кари нужно сказать, что эта встреча была последней: прогнал он этого паренька взашей.
– Почему, – спрашиваю его, – ты так категорически решил расстаться с деловым партнером-то?
– Да всё очень просто, – отвечает. – Девяностые годы, у вас кругом бедность. До сделки парень ездил на какой-то обычной машине. Не сказать, чтобы развалюхе, нет, – просто на обычной. А тут приперся ко мне на ферму на новехонькой «тойоте», костюм лоснится, сигара в пасти – воплощение пошлости и пренебрежения к окружающим. И вот скажи: зачем мне такой компаньон?! Я-то, дурак, думал, он деньги на производство потратит, рабочим
Скромно живя и честно зарабатывая, Кари зимой начинает впадать в финскую тоску: надоедают эти черно-белые зимы. Пить вредно, да и не интересно – они и уезжают подальше. Недавно вот слетали в Индонезию. Приехали – новую историю с гордостью поведали:
– Мы там сидели в ресторане, просто говорили. Все на нас оглядывались. Потом какие-то мужики не выдержали, подошли.
Спрашивают, кто мы такие. Мы сначала перепугались, потом говорим правду: финны мы. «Да-а?! А где это?» Ну, попытались кой-чего объяснить. Те вовсю веселятся и просят нас говорить по-фински. Да без проблем! Говорим на родном наречии. А вокруг всё стихло: нас слушают. Закончили мы наш монолог-диалог и спрашиваем: в чем дело-то? Оказывается, местным настолько понравилось звучание финского языка, что они готовы были его слушать без остановки: как музыку его слушали. Вот какой у нас замечательный язык! – воззрился он на меня.
– Ну, ты громко так не рассуждай, – прозрачно намекнул я ему, – тут эстонцы, между прочим, рядом сидят, которые своим языком очень даже дорожат. А еще есть русский язык, который тоже музыкален. Хочешь, Ломоносова процитирую?
Поник своей миллионерской головою, забубнил что-то индонезийское. Но гордость его за родной язык я понимаю и приветствую.
Мы видимся с Кари каждый год – не сказать, чтобы закадычные друзья (север требует постепенности и основательности), но добрыми товарищами стали. Да, я спокойно говорю: «Должен съездить – миллионера проведать. Он меня скромности учить будет». И народ уже не удивляется: есть, оказывается, такие люди, для которых деньги – не смысл существования, а способ радовать других. Клубникой, например, – я всегда с собой ящика два привожу детям в подарок от Кари.
Крест на родине северной демократии
– Зато у вас свободы слова нет!
– Да уж побольше, чем у вас.
– У вас невинных артисток в тюрьму упекли!
– А ты не путай «невинных» и «невиновных». Кстати, ни теми ни другими они не являются. Артистками тоже. И вообще, культура страны Достоевского, наверное, достойна более пристального внимания и более глубоких знаний! А повторять вранье ваших западных СМИ не надо – в России наслушался. Ты хоть всю историю-то про этих дамочек знаешь?
Тут собеседник чуть успокоился и признал, что нет, не всё ему известно. Преодолевая тошноту и усталость, я начал рассказывать о некоторых «особенностях» «поклонниц настоящего искусства», устроивших шабаш в храме, музее, магазине… Удивляются, возмущаются, кто-то даже соглашается.
Ну честное слово, не для того я ехал в Исландию, чтобы и здесь, в стране далекой, почти каждый день окунаться с головой в помои, разлившиеся по России-матушке. А вот поди ж ты: и тут тебя эти же самые помои подстерегают! С ужасом начинаешь убеждаться: единственное, что могут сказать твои многочисленные собеседники о России, – это повторение массмедийных заклинаний о русской христианской недоразвитости, дикости и нетерпимости. В России (пока) легче: выльются на тебя помои из какого-нибудь очень свободного, либерального и «независимого» издания – открыть, почитать нормальное можно. Или в церковь зайти, или в лес сходить – отдышаться. А тут – ни тебе газет, где другую точку зрения узнать можно, ни тебе церквей, а лесов в Исландии нет и подавно. Гейзеры тут. Вулканы. Фьорды. Киты, морские котики и птицы – тупики. Ветер. Ради этого вот и ехал. Приехал, называется.