Чудеса Лас-Вегаса
Шрифт:
Неожиданно ее глаза затуманились, и она заморгала, скрывая слезы.
Доналд направился было к двери, но остановился и повернулся к Зейну.
— Будьте добры к ней, пока она с вами, и не забывайте: она вышла за вас замуж, разочарованная в другой любви. Если вы посмеете обидеть ее, вам придется иметь дело со мной.
— Не волнуйтесь, не обижу, — ответил Зейн, насмешливо подчеркивая свой западный акцент. — Однако у меня предчувствие, что все равно придется иметь с вами дело… сэр.
У Дары тоже было такое предчувствие, но почему-то
Зейн пристально посмотрел на нее, нахмурив лоб, и она робко улыбнулась.
— Ты был великолепен. Я не могла бы мечтать о лучшем защитнике.
— Благодарю, — резко ответил он, — но ты могла бы помечтать о лучшем муже, так как я понятия не имею, каким должен быть муж. Я вообще не собирался жениться. Когда наступят тяжелые времена, а, поверь мне, они обязательно наступят, вспомни, что это — твое решение. Я просто плыву по течению.
Высказав свою точку зрения, Зейн ушел в спальню и закрыл за собой дверь, оставив новобрачную в размышлениях о том, встанет ли ее мир обратно с головы на ноги, и если встанет, то надолго ли.
И в эту ночь Зейн спал на диване в гостиной, предоставив спальню Даре, а она полночи металась в огромной постели, задавая себе один и тот же вопрос: как быть, если утром Зейн скажет, что передумал и ни при каких условиях не хочет оставаться ее мужем?
Еще одно страшное подозрение потихоньку поселялось в ней, и она решила при первой же возможности рассеять свои сомнения.
Тихий стук в дверь разбудил ее на следующее утро, и она села в кровати, отбросив с лица спутанные волосы, невыспавшаяся, измученная. Стук повторился, и она осторожно сказала:
— Войдите.
В дверях появился Зейн, босой, в одних джинсах. Дара ничего не могла с собой поделать и уставилась на его великолепное тело.
— Доброе утро, — пробурчал Зейн. — Просто иду мимо, — сообщил он, исчезая в ванной комнате.
Дверь захлопнулась. Дара тихо вздохнула, откинулась на подушки и стала ждать возвращения мужа.
Послышался шум льющейся воды, а несколько минут спустя Зейн вышел — снова в джинсах, — вытирая мокрые волосы белоснежным полотенцем, прошел к дорожной сумке в углу и достал клетчатую рубашку.
Дара все так же не отводила от него глаз, пока он натягивал через голову рубашку, не расстегнув пуговиц. Она должна поговорить с ним, но удачно ли выбран момент? С другой стороны, какой смысл тянуть и томиться в неизвестности? Уж если придется возвращаться к деду с повинной, то, может, чем скорее, тем…
— Что? — спросил он враждебно. Дара вздрогнула и перевела взгляд с потрясающего тела Зейна на его не менее потрясающее лицо.
— Прости, ты о чем?
— Почему ты разглядываешь меня, словно обезьяну в зоопарке? Что у тебя на уме, леди?
— Я просто хотела спросить… Зейн подошел к кровати.
— Спрашивай!
Она не просто спросила, она выпалила свой вопрос:
— Ты… ты голубой?
Зейн уставился на нее изумленными
— Я — что?
— Голубой? — Теперь, когда дело было сделано, Дара почувствовала себя лучше. — Я, конечно, не думаю так, но… но мы женаты и… и прежде, чем я распрощаюсь с надеждами на счастливый брак… — Ее храбрость неожиданно растворилась без следа.
— Почему тебе это пришло в голову? Дара пожала плечами.
— Ну, мы женаты два дня… и две ночи. Однако ты спишь там, а я сплю здесь и…
Зейн метнулся к ней так быстро, что она и опомниться не успела. Он сел рядом с ней, схватил ее в объятия, перевернулся, и она растянулась на его длинном мускулистом теле.
— Если ты можешь спать, то мне остается только завидовать, — пробормотал он и поцеловал ее.
Сжимая одной рукой ее голову, а другой — талию, Зейн целовал ее так, как никто никогда не целовал. Она даже не надеялась, что ее могут так целовать.
Когда он наконец отпустил ее и встал с кровати, Дара не могла пошевелиться и только завороженно смотрела на него.
— Да, забыл ответить на твой вопрос: я не голубой. — Зейн ухмыльнулся, белые зубы сверкнули в улыбке. — Я просто осмотрительный или по крайней мере пытаюсь быть осмотрительным. Твой дедуля был прав, когда сказал, что ты сейчас разочарована, а я — только замена. Из-за этого… и из-за того, как быстро все случилось, мы не знаем, что будет через год. Могу обещать одно: будет тяжело. И если ты решишь, что овчинка не стоит выделки, я не хочу «остаться на мели», образно говоря.
— Я не передумаю, — тихо сказала Дара. Ей хотелось коснуться кончиками пальцев своих дрожащих губ, но она удержалась.
— Понимаю. — Его улыбка стала более непринужденной. — Твой дедушка был прав еще кое в чем. Ты понятия не имеешь, во что ввязалась. Тебе это может не понравиться.
У нее мурашки побежали по коже.
— Почему? Что ты пытаешься мне сказать?
— Что ты действительно не представляешь реальной жизни. — Зейн поколебался, затем присел на край кровати, но не дотронулся до Дары. — Если ты останешься со мной, я увезу тебя в Колорадо, но это моя территория, и тебе придется приспосабливаться к моему образу жизни, а не наоборот. Если ты считаешь, что будет легко, подумай получше. Ты также должна понять, что у меня не будет ни времени, ни желания нянчиться с тобой.
— Я вовсе не хочу, чтобы со мной нянчились, — пылко возразила девушка. — Я взрослый человек, и абсолютно новая обстановка — именно то, что мне нужно. Я не буду тебе обузой, вот увидишь!
— Фермерская жизнь сурова, — безжалостно продолжал он. — Бесконечна работа. И для женщин, и для мужчин. А когда у меня выдается свободное время, я уезжаю на родео.
— Я буду ездить с тобой. Он покачал головой.
— И не надейся. Я должен быть полностью сосредоточен на соревнованиях, а не беспокоиться о тебе. И между прочим, ковбои, случается, погибают.