Чудеса не понарошку

Крюкова Тамара Шамильевна

– Для того чтобы оно заговорило, надо сказать заклинание, - пояснил Авося.

– Какое?
– хором спросили Митя и Мефодий.

– Такое, которое не каждый знает, - важно ответил Авося.

– А ты знаешь?
– спросил Митя.

– Конечно! Я знаю все!

– Тогда говори свое заклинание поскорее, - Мефодию не терпелось услышать, как зеркальце разговаривает.

Авося наморщил лоб, на мгновение задумался, а потом, хитро прищурившись, сказал:

– Я его так долго знал, что даже забыл.

Видя,

что Митю его слова очень огорчили, Авося поспешно добавил:

– Когда у меня будет лишнее время, я подумаю и его вспомню.

– А может быть, надо как в сказке произнести: "Ну-ка, зеркальце, скажи, всю мне правду доложи"?
– предположил Митя.

– Ну, конечно! Так и есть!
– подтвердил Авося.

Мефодий откашлялся, чтобы произнести заклинание без запинки, и сказал:

– Ну-ка, зеркальце, скажи, всю мне правду доложи!

И тут, как и полагалось, зеркальце молвило в ответ:

– Ты прекрасен, спору нет.

До сих пор Мефодий чувствовал себя просто настоящим львом, но теперь, когда узнал, что он к тому же бесспорно прекрасный, надулся от гордости.

– Ты на свете всех милей, - продолжало зеркальце.

Мефодия прямо-таки распирало от гордости.

– Всех румяней и белей.
– Зеркальце замолчало.

Гордость, распиравшая Мефодия, съежилась. И это было как раз вовремя, иначе львенок мог бы от нее лопнуть.

"Уж не ослышался ли я?" - подумал Мефодий и посмотрел на Митю. Митя с недоумением посмотрел на Авосю, а Авося, не замечая замешательства, бодро сказал:

– Ну, что я говорил! Разговаривает! Такое зеркальце просто находка для мамы, правда?

"Точно, ослышался", - подумал Мефодий и сказал:

– Знаешь, у меня что-то в ушах зажужжало, и я плохо расслышал, что оно там говорило.

– А ты спроси снова, - предложил Авося.

Мефодий кивнул и важно произнес:

– Ну-ка, зеркальце, скажи, всю мне правду доложи.

И зеркальце повторило:

– Ты прекрасен, спору нет.

Мефодий кивнул в знак согласия.

– Ты на свете всех милей...

До сих пор все было правильно, и Мефодий опять кивнул.

– Всех румяней и белей.

Мефодий хотел кивнуть в третий раз, но вовремя спохватился.

– Это оно про кого?
– спросил он.

– Про тебя, конечно, - серьезно сказал Митя. На самом деле он едва сдерживался, чтобы не расхохотаться. Но надо же было проучить Мефодия, чтобы тот не задавался, поэтому Митя, даже не улыбнувшись, продолжил: - Это очень правдивое зеркало. Или у тебя опять в ушах зажужжало?

Львенок, не видя подвоха, сказал:

– Опять.

– А ты попробуй еще раз.

И Мефодий попробовал. Теперь он не надувался от гордости, а внимательно прислушивался, не зажужжит ли у него в ушах.

В ушах не жужжало, и он мог бы поклясться, что зеркало сказало именно эти слова: "всех румяней и белей". Мефодий

задумчиво уселся на пол. Глядя на его озадаченную мордочку, Митя больше не мог сдерживаться и расхохотался. Тут только Мефодий понял, что попал впросак. Мефодий с обидой посмотрел сначала на Митю, а потом на злополучное зеркало. Ни один настоящий лев не мог допустить, чтобы его безнаказанно называли румяным, и поэтому он яростно ринулся на зеркало.

Митя попытался остановить Мефодия, но как раз в тот момент, когда ему удалось-таки ухватить львенка, раздался звон разбитого стекла, и Митя понял, что для зеркальца это был последний разговор.

– Что ты наделал!
– укоризненно вскрикнул Авося.

– А пусть не дразнится, - буркнул Мефодий, уверенный в своей правоте.

– С чего ты взял, что оно дразнится?
– спросил Авося.

– А чего оно говорит, что я всех румяней и белей?

– Да потому что это зеркало не для львов, а для мам, - пояснил Авося.
– Для мамы это самое правдивое зеркало на свете, правда?
– спросил он у Мити.

Митя подумал о своей маме, которая, он был убежден, была самой красивой на свете, и о том, как жаль, что мама не получит в подарок такое замечательное волшебное зеркало, и еще о том, что мама была права, когда говорила, что ни один плохой поступок не остается безнаказанным. Смеяться над Мефодием и дразнить его было очень плохим поступком - ведь это такой верный и преданный друг. Львенок стоял в сторонке, понурив голову.

– Это я во всем виноват. Больше я никогда не буду дразниться, - сказал Митя.

Увидев, что он неожиданно прощен за разбитое зеркало, Мефодий бросился к Мите и лизнул его в щеку фетровым язычком, чтобы хоть немножко утешить, но на душе у Мити все равно было грустно-прегрустно.

– Не огорчайся, - подбодрил Митю Авося.
– Мы же еще не все осмотрели. Может быть, твоей маме что-нибудь нужно?

Митя подумал. Вроде бы у мамы все было. И вдруг он вспомнил: ну, конечно, была одна очень нужная вещь. Мама уже несколько раз говорила, что в этом году ей нужны новые сапоги, потому что старые промокают, и когда начнется слякоть, ей не в чем будет выйти на улицу.

– Ну так что?
– спросил Авося.

– Вообще-то маме нужны сапоги, но ведь здесь сапог нет.

– Здесь есть все!
– уверенно сказал Авося.
– Мы ей не просто сапоги найдем, а сапоги-скороходы.

– Это даже лучше, - обрадовался Митя.
– Мама не любит в транспорте ездить, а со скороходами она сможет пешком ходить хоть в другой конец города.

– Еще бы! С такими сапогами хоть куда!
– подтвердил Авося.

Митя уже представлял себе, как мама удивится и обрадуется, когда он подарит ей пару отличных сапог-скороходов. И тут Авося протянул ему нечто, покрытое густым слоем пыли. Очертаниями это нечто отдаленно напоминало сапоги.