Чудеса не понарошку
Шрифт:
– Лев - это такой сильный и грозный?
– спросил Авося, с сомнением поглядывая на Мефодия.
– Как видишь, - скромно сказал Мефодий, чувствуя себя ужасно сильным и грозным.
– Вот здорово!
– сказал Авося, чувствуя себя ужасно храбрым.
И тогда он вдруг очень понравился Мефодию. Мефодий протянул ему плюшевую лапку и примирительно сказал:
– Можешь звать меня просто Мефодием.
А Мефодий вдруг очень понравился Авосе. И Авося пожал его лапку и сказал:
– А меня - Авося.
Глава 4.
– Ну, теперь, когда все в сборе, можно отправляться!
– сказал Авося.
– Ой, - сказал вдруг Митя таким упавшим голосом, что Авося даже испугался, как бы его голос не ушибся.
– Ой, - повторил Митя, - я обещал маме без спроса никуда не уходить.
– Ну и что?
– спросил Авося.
– Как что? Если обещал, то надо выполнять.
Митя твердо знал, что обещание выполнять надо, хотя чаще всего делать это совсем не хочется.
– Тогда скорее спрашивай!
– посоветовал Авося.
– Ты мою маму не знаешь. Она меня одного никуда не отпускает, - сказал Митя.
– Но ты ведь не один. Мы с тобой, - успокоил его Мефодий.
Митя посмотрел на Мефодия, потом на Авосю и подумал, что такое "не один" для мамы не считается, а вслух сказал:
– Понимаешь, мама меня отпускает только с теми, на кого можно положиться.
– Это уже хуже. А она у тебя тяжелая?
– спросил Авося.
– Кто?
– Мама, конечно, кто же еще? А то я не люблю, когда на меня полагаются очень тяжелые люди. Я от этого огорчаюсь.
– Нет, это просто так говорится "положиться". А на самом деле ложиться она не будет. Просто надо ей внушить доверие.
– Так бы сразу и сказал. Это проще простого. Внушать доверие - мое любимое занятие. Я только и делаю, что внушаю мамам доверие, - сказал Авося.
У Мефодия сразу испортилось настроение. Мало того, что не он предложил путешествовать по Шутландии, а если еще и доверие будет внушать не он, тогда получится, что он вовсе даже ни при чем. А быть вовсе даже ни при чем очень обидно.
– Мне кажется, что из нас двоих доверие маме может внушить не Авося, а КТО-ТО СОВСЕМ ДРУГОЙ, - многозначительно сказал Мефодий.
– Кто?
– спросил Авося.
– Тот, кто больше достоин, - ответил Мефодий.
– Совсем другой из нас двоих...
– начал вычислять Авося, а когда наконец вычислил, то не на шутку оби-делся:
– А почему это ты больше достоин?
– Потому, что я - выходец из очень знатного рода, - пояснил Мефодий.
– Ну и что? Я, может быть, еще больше твоего выходец!
– Интересно, откуда же ты выходец?
– Из дома, - сказал Авося и для
– Вот!
– Выходцы из дома не считаются, - сказал Мефодий.
– Почему это не считаются? Значит, если ты - выходец, то это считается, а если я - то нет.
– Потому что выходцем надо быть из какого-нибудь рода. Лучше из знатного, как я. Выходцы из знатного рода все знают, даже как внушить доверие маме. А из какого рода ты?
Авося не знал, из какого он рода, поэтому буркнул:
– Не скажу. И вообще, это совсем не важно.
– Как это не важно? Да без этого можно считать, что тебя вовсе не существует.
– Как это не существует?! А это, по-твоему, кто?
– Авося похлопал себя по бокам.
– А я знаю, какого рода Авося, - вступился за магистра Митя.
– Авося мужского рода.
– Правильно. Я из мужского рода, - обрадовался Авося.
– Все равно внушать доверие придется мне, - сказал Мефодий, - у тебя ведь наверняка нет носового платка.
– А при чем тут платок?
– не понял Авося.
– Вот видишь, ты даже не знаешь, при чем тут платок, а Митина мама говорит, что у хорошо воспитанного человека всегда должен быть носовой платок!
– Зачем?
– спросил Авося.
– Чтобы носить его в кармане, - объяснил Митя.
– А для чего носить его в кармане?
– Конечно, чтобы все видели, что ты хорошо воспитан. Зачем же еще?
– пожал плечами Митя.
Авося сунул руки в карманы, но вместо платка вытащил большую шоколадную конфету в яркой обертке.
– Зато у меня есть вот что!
– похвалился он.
– Кто скажет, что конфета хуже носового платка?
Этого никто не сказал. Настроение у Мефодия испортилось окончательно. А когда Авося разломил конфету на три части и протянул Мите и Мефодию их долю, то Митя окончательно удостоверился в его хорошем воспитании, потому что если у хорошо воспитанного человека и хранится в кармане носовой платок, то конфета у него точно не хранится. Это Митя знал по себе. Стоило у него в кармане завестись конфете, как с ней тут же что-нибудь случалось.
– Настоящие львы конфеты не едят, - сказал Мефодий с достоинством, а так как Митя знал, что игрушечные тоже, то ему пришлось съесть львиную долю.
Перед тем как отправляться за разрешением, Митя на всякий случай спросил у Авоси:
– А что мы скажем маме?
– Да чего тут говорить? Если перевернуть все вверх дном и устроить настоящую вверхтормашкию, то мама и сама этого не выдержит. Она будет даже рада от нас избавиться и отпустит тебя куда угодно.
Мите вовсе не хотелось, чтобы мама была рада от него избавиться, и он сказал:
– Не надо ничего ставить вверх дном. Если маме доказать, что чудеса есть на самом деле, а это вовсе не моя выдумка, то она и сама меня отпустит в Шутландию.