Чудеса в кастрюльке
Шрифт:
Ваняша изловчился и долбанул ногой по коленке Нины Михайловны.
– Ах ты дрянь! – взлетела на струе злобы сплетница и схватила мальчишку за руку.
Я рванула Ваньку к себе, раздался нечеловеческий крик. Это орала Нина Михайловна.
– Господи боже… помогите, о! Нет!
Мы с Иваном Дмитриевичем уставились на Хрусталеву. Честно говоря, зрелище было жутким. Толстыми, сарделеобразными пальцами, унизанными золотыми перстнями, Нина Михайловна сжимала оторванную окровавленную детскую ручонку, вернее, кисть мальчика. Я отпустила Ваньку,
– Пожар тушите!
– Дайте ей понюхать нашатырь!
– Мальчишку ищите, кровью изойдет.
– Как это она так оторвала?
– Во, блин!
Но тут, громыхая, появились сразу пожарные, милиция и «Скорая помощь». Люди в форме мигом навели порядок. Они вытолкали за дверь любопытных, перенесли на диван Нину Михайловну, усадили на стул Ивана Дмитриевича, отправили фельдшера искать Ваньку и приступили к допросу. Пока пожарные заливали кухню, молоденький лейтенант обратился к Ивану Дмитриевичу:
– Ваша жилплощадь?
– Нет, я сосед.
– Хорошо, сообщите паспортные данные жены.
– Так не имеем.
– Это как? – удивился милиционер. – Издеваетесь, да? Имя, отчество, фамилия, год рождения.
– Нина Михайловна Хрусталева, но она мне не жена.
– А кто?
Иван Дмитриевич растерялся:
– Ну случилось пару раз, давно, правда, еще Зина жива была, а так никто, соседка!
Я с интересом глянула на бывшего актера. Кто бы мог подумать, что они амурничали с Ниной Михайловной.
– Что можете сказать по сути происшествия?
– Так ничего. Чечня взорвала, терроризьм!
– Ступайте к себе, – устало сказал лейтенант и повернулся ко мне.
– Отчего взорвалась плита, я не знаю, а Нина Михайловна упала, когда у Ваньки с руки слетела вот эта штука из резины, – сообщила я.
Милиционер взял кисть.
– Здорово сделано, не отличить от настоящей, где он ее взял?
– У нас, – подала голос Тамара, – у Кристины целый чемодан с такими шутками есть. Она один раз чуть школьного врача до инфаркта не довела.
Я хмыкнула. Было дело. У Кристины в гимназии страшно противная докторица, злая, грубая, невнимательная. Дети предпочитают не обращаться к Валентине Федоровне за помощью, по-моему, той просто доставляет радость причинять всем боль. Кристина тоже зря не заглядывает в кабинет, но тут пришло время делать манту.
Девочка предупредила доктора:
– Наверное, мне следует прийти через неделю, у меня насморк сейчас и кашель.
– Замолчи, больно умная! – рявкнула Валентина Федоровна и, уцепив железными пальцами ручонку Кристины, сильно поцарапала ее иголкой.
Результат не замедлил сказаться. Предплечье разнесло, поднялась температура, Кристя на десять дней улеглась
– Ой, ой, ухо болит.
– Садись! – рявкнула Валентина Федоровна, развернула настольную лампу, направила пучок света на ушную раковину Кристи и заорала: – Боже!
Впрочем, вы даже посочувствуете мерзкой бабе, когда узнаете, что Кристя засунула себе в ухо искусственный глаз. Гадкая девочка, услыхав вопль врача, мигом сказала:
– Ой, Валентина Федоровна, а я отчего-то вас боком вижу!
Это было уже слишком, доктор схватилась за сердце… Естественно, все выяснилось, и нам с Тамарочкой пришлось пару раз сбегать к директору, чтобы «отмазать» девочку. Очевидно, Ваняша добрался до коробки с приколами и решил повеселиться.
Успокоились мы за полночь. Сначала Олег и Сеня налетели на Ленинида.
– Кто подключал плиту? – ревел мой муж.
– Я, – пискнул папенька.
– Отчего из конторы не вызвал?
– Так деньги платить надо, – принялся оправдываться папашка, – сэкономить хотел. Тут дел на пять минут. Завернуть гайку, и готово!
– Здорово сэкономил, – бормотнул Сеня, – начинай новый ремонт. Ну зачем ты не в свое дело полез?
– Это Вилка плиту включила, – невпопад ответил Ленинид.
– Ты же чай попросил!
– Молчать, – рявкнул мне Олег, – отвратительно, где ты ни появишься, начинаются неприятности!
– Но я только повернула кран.
– И все взорвалось!
– Я-то при чем!!!
– Не знаю…
Короче говоря, день окончился ужасно. Вдрызг переругавшись, мы разбежались по комнатам. Утром Лениниду предстояло начать ремонтные работы сначала. Я нырнула под одеяло, вытянула ноги и стала медленно уплывать в долину сна.
– Вилка!!! О! Черт!!! Сюда!!!
Путаясь в халате, я бросилась на вопли, которые летели из ванной.
– Кто это сделал? – орал Олег.
Из рукомойника на пол веселыми струйками бежала вода. Маленькие потоки соединялись на полу в бурную реку и исчезали под ванной.
Развернувшись, я полетела вниз, отперла Маринкину квартиру… Многострадальная кухня представляла собой зрелище не для слабонервных. Повсюду осколки, сажа, черные пятна, обои валяются на полу, а с потолка весело сыплет дождик: кап, кап, кап.
Я вышла на лестничную клетку и, еле-еле волоча ставшие стопудовыми ноги, побрела наверх. Сейчас под натиском Олега придется признаться, что я собиралась постирать колготки, заткнула раковину пробкой, пустила воду, но тут ворвался Ленинид с предложением помыть полы у Маринки, я обозлилась, вышла в коридор и напрочь забыла о весело бьющей струе. Да уж, можно было не беспокоить брандмайора с бойцами, пожар бы и сам потух под напором жидкости, хлынувшей с потолка. И самое обидное то, что все моментально забудут про Ленинида, неправильно завернувшего гайку у плиты, и будут очень долго помнить, как я дважды затопила Рымнину.