Чудеса в ноутбуке
Шрифт:
— Мы же пытались её отмыть.
— Надеюсь, Илья что-нибудь нашёл, — высказалась я и, мельком окинув взглядом своё отражение, пошла выяснять.
Что точно хорошо — так это наличие внутреннего замка на двери, который Кощей, входя, машинально повернул.
Очень странно, но я не испытывала ни малейшей неловкости. Казалось бы, нас почти застукали в такой провокационный момент, причём не абы кто, а мой бывший парень, но ничто не дрогнуло, несмотря на то, что вид у меня был весьма выразительный, пусть и без характерных следов на открытых частях тела.
Глава 13. Рабочая инструкция
Для
Всё это время в моей голове, почти не пуская остальные, крутилась единственная мысль: человек ко всему привыкает. Я ждала, когда накатит истерика со слезами в ответ на очередную перестрелку и угрозу жизни, или какая-нибудь ещё острая реакция, но разум не спешил паниковать. Кажется, для обретения душевного равновесия вполне хватило вспышки с жарким поцелуем в туалете, а дальше для спокойствия достаточно было близости Кощея и ощущения его тёплой руки под пальцами. А лёгкая вялость настроения и состояния вполне могла быть следствием не очередного стресса, а обычной физической и моральной усталости.
Помимо уже знакомых лиц, в кабинете профессорообразного блондина, назвавшегося полковником Петровым Петром Алексеевичем, появился ещё один тип: мужчина лет тридцати пяти в больших очках и с густыми усами, худощавый и темноволосый. Самая мирная и безобидная наружность времён отцовского детства, но всё равно рядом с ним было не по себе. Предположение о причинах подобного отторжения появилось сразу, как его представили: Леонид Сергеевич являлся самым опытным оператором Конторы и как бы не всей России.
Когда всех представили друг другу, а я преодолела желание спрятаться за Кощеем от такой толпы сосредоточенных солидных людей и, особенно, цепкого взгляда «коллеги», полковник заговорил.
— Итак, у нас сегодня два вопроса для обсуждения. Начнём с подселенцев, там всё более-менее ясно. Илья, докладывай. Введи всех в курс дела, всё же началось с тебя.
Дорохов скупо кивнул и принялся за рассказ. Начал издалека.
Те, кого у нас знали как подселенцев, жили в другом мире. Существование чисто энергетических субстанций отличалось от человеческого бытия, но всё же некое общество со своими законами, традициями и противоречиями имелось, они были разумными существами и, если разобраться, их проблемы и потребности неплохо переводились на человеческие реалии. Проще говоря, два вида вполне могли друг друга понять.
Тот, кто занял тело Работина, был кем-то вроде религиозного или философского фанатика: он считал, что переход в другой мир и другое состояние является не регрессом, а более высокой ступенью эволюции. В их реальности подобная теория не пользовалась популярностью, её приверженцев встречалось немного, и с большой вероятностью могло сложиться так, что никто из них не попал бы к нам ещё много-много
Их никто не отслеживал намеренно так, как операторов и древних пришельцев из другого мира, но, если попадались в поле зрения случаи странного поведения людей после комы — присматривались.
Особенно просто было вычислить их сразу после переселения. Какое-то время пришельцы, независимо от наличия воспоминаний, адаптировались в новом для себя мире: не так-то просто привыкнуть к абсолютно новой действительности. Младенцы развивались самым обычным образом — память к ним возвращалась урывками, в более позднем возрасте и часто списывалась на слишком богатую детскую фантазию, а у взрослых либо наступал период полного беспамятства, порой сменяемого вспышкой личности, а порой — так и остающегося чистым листом, либо следовала быстрая, но достаточно трудная адаптация к новому миру и новым условиям существования. Лечащие врачи списывали такое поведение на последствия комы или травмы и не особенно удивлялись.
Однако история не терпит сослагательного наклонения. «Работин» перенёсся — и посчитал это знаком, что он всё делает правильно. Следуя своей концепции, подселенец начал работать в сторону «возвышения» соратников и других сородичей, которые подворачивались под руку. Сеял благо щедрой рукой, как это часто водится, не спросив мнения жертв своей помощи.
Эксперименты позволили повысить вероятность попадания энергетической сущности в подходящее тело, благодаря чему с нами сейчас разговаривал Илья. Его родители со слабеньким недоношенным младенцем на руках готовы были уцепиться за любую соломинку, и таковой стала экспериментальная установка Работина, стимулирующая мозг слабыми и вроде бы безвредными токами. Для здорового человека безопасными, а в больное тело со слабой личностью или вовсе почти без оной этот маяк привлекал энергетического подселенца. Методика не давала стопроцентного результата, но работала, и лучше всего — с новорождёнными.
Страшно представить, что бы он мог вырастить из таких малышей, имея сильное влияние на искренне благодарных родителей. Но нам всем, начиная с Дорохова, очень повезло: подселенец считал себя радеющим о высшей цели, которая в его представлении не позволяла манипулировать детьми и теми сородичами, кто не помнил прошлой жизни. Благодарностью родителей Работин охотно пользовался, а вот детей не трогал.
Может, так бы и жил он — тихо и достаточно мирно, в какой-то мере благородно. Всё же он давал людям шанс, пусть и весьма спорным способом. Да, не самим ослабленным и умирающим пациентам, но хотя бы их безутешным родственникам. Однако обстоятельства сложились так, что к нему попала информация об операторах.
Интересно, как так вышло? Если даже я ничего не смогла найти, уже обладая операторскими способностями! Столкнулся с кем-то из моих «коллег»?..
— Как это могло случиться? — Я-то язык прикусила и постеснялась высказываться, а вот Кощей этот вопрос задал.
— Следствие выяснит, но, вероятнее всего, информацию принёс Беркович, — ответил Петров. — Он пришёл к нам из антитеррористического подразделения на смену твоему бывшему куратору, Илюшину. Судя по всему, уже на тот момент был связан с Работиным, устранил для него кое-кого из конкурентов. Но это ещё предстоит уточнить.