Чудеса в решете (сборник)
Шрифт:
– Так, Марина, хватит! Я зашел, чтобы передать Никите кроссовки и куртку, он просил меня купить.
– Я ничего не возьму. – Женщина приняла решительный вид. – Нам ничего твоего не надо. Оставь все подарки для своей Региночки. У нее мало нарядов, как я погляжу.
– Что ты вообще можешь видеть? Заперлась в своем замшелом мирке и радуешься! – Пьяный взгляд Владимира Петровича Карякина застыл где-то на полпути от стены до глаз его бывшей любовницы. – У меня погибла дочь, а ты!
– А что я? – с вызовом посмотрела ему в глаза Марина
– А может быть, это твоих рук дело, а?
– Володя, да как ты можешь?! – всплеснула руками оскорбленная Марина Юрьевна. – Как тебе не стыдно! Давай, вон отсюда! Вон, я сказала!
На глазах хозяйки квартиры выступили слезы, но одновременно это добавило ей решимости. Она схватила Карякина за его мощные руки и резко дернула, подвигая его к двери. Поскольку он был нетрезв, то не удержался на ногах и чуть было не рухнул. Его спасла только стена, за которую он успел удержаться.
– Ты что, с ума сошла? – повысил он голос.
– Тихо, Никиту разбудишь! – зашикала на него Марина Юрьевна. – Если напился, то иди домой, а сюда ходить нечего.
– Здесь мой сын, – привел свои аргументы Карякин.
– Он мог бы быть твоим, если бы ты не связался с кем не надо. Кому не скажешь – все удивляются. Как это можно – жениться на однокласснице своей дочери! У всех глаза на лоб лезут.
– А ты и рада рассказывать! – Карякиным явно овладел приступ агрессии, и он был рад выплеснуть его по любому поводу.
– Короче, давай, двигай отсюда. И забирай это все с собой.
Марина Юрьевна указала на сумку, в которой лежали куртка и кроссовки, купленные Карякиным для сына.
– Нет, это я оставлю, – упрямо покачал головой папаша и поставил сумку на тумбочку.
Потом он, покрутив головой и посмотрев невидящим взглядом в пространство между кухней и санузлом, круто развернулся, открыл дверь и вышел из квартиры. И уже с лестничной клетки, задержав рукой дверь, которую готова была закрыть Марина Юрьевна, бросил:
– Тебя бог накажет все равно. Ты ведь в него веришь.
Когда дверь за Карякиным закрылась, Лицова еле доплелась до своей комнаты и рухнула на кровать. В бога она действительно верила. Но не верила в то, что он ее накажет. Потому что на самом деле было не за что.
Она была не виновата в том, что циничный Карякин предпочел ей более молодую и нахрапистую Регину. Он, по сути дела, предал ее. Но сейчас, когда у него умерла дочь, Лицова не могла слишком упрекать его.
«После смерти Насти он стал ужасно нервным. Похоже, что все между нами кончилось», – грустно подумала Марина Юрьевна. И тут же себе возразила: «А может быть, и нет? Его нервозность показывает, что не все чисто и спокойно в карякинском королевстве. Может быть, он наконец прозреет?»
Лицова не могла ответить себе на вопрос о том, хочет ли она возвращения Карякина. Слишком много между ними наболело, слишком велика была обида. Нет, она его не простит… Хватит, сколько можно над ней издеваться?! Она воспитает Никиту сама, у нее
Слезы застилали ей глаза. Она очень остро чувствовала свое одиночество, свою ненужность и невостребованность. Но, в конце концов, есть же Никита, который пока еще нуждается в ней. «Мы все равно будем счастливы, без тебя!» – упрямо сверлила ее мысль. Лицова отождествляла себя с сыном и старательно вычеркивала, вымарывала образ Карякина, который исподволь возникал всякий раз, как только она думала о себе и Никите.
Но это были всего лишь игры с самой собой – обида не позволяла ей объективно оценить реальность. Безусловно, она примет его и простит. Просто в данный момент Марина Юрьевна этого не осознавала.
Алексей пришел домой раздраженный и сразу же отключил телефон. Он знал, кто это звонит, но разговаривать с этим человеком ему не хотелось. И вообще провалиться, что ли, куда-нибудь, чтобы выключиться из реалий жизни, которые с некоторого времени казались ему невыносимыми. Дискомфорт мешал наслаждаться жизнью, которая вроде бы была благосклонна к нему. Все-таки он состоятельный адвокат, а недостаток воли в его характере компенсируется удачливостью и способностью выкрутиться из почти любой неприятной ситуации.
Ромаев лег на диван и закурил. Почувствовав, как сигаретный дым проникает в легкие и внутри активизируются хрипы, он резко встал, откашлялся и затушил недокуренную наполовину сигарету в пепельнице. Потом подошел к телефону, включил его в розетку и набрал номер брата.
– Григорий, привет, это Алексей, – торопливо и нервно сказал он, как только услышал голос в трубке.
– Привет, братишка, как поживаешь? – жизнерадостно ответил старший брат.
– У меня к тебе просьба.
– Какая еще?
– Пригласи эту… Ну, как ее… Ларису Викторовну… В ресторан.
– Ну ты даешь! – присвистнул Григорий. – Это зачем?
– Я хочу знать, что она там раскопала.
– А что, она тебе не говорит?
– У меня с ней плохой контакт. Она меня не воспринимает как серьезного человека.
– Ну, это вы, батенька, сами виноваты, – ответил Григорий. – Как же вы работаете-то у себя в юриспруденции, если контакт не можете установить? Прямо-таки удивляться приходится.
– Гриша, ну сходи, что тебе стоит… – заканючил Алексей. – Может, и соблазнить ее сможешь – ты же рассказывал, что хотел это сделать, когда вы были студентами.
– Алексей, ты явно что-то темнишь, – серьезно сказал Григорий.
– Нет, мне надо знать, что она делает и что будет делать дальше. А мне она не доверяет почему-то… Ну, пожалуйста, что тебе стоит.
– Ладно, перестань ныть, – оборвал Алексея брат. – С тебя юридическая помощь по одному проекту. Бесплатная.
– Идет, заметано, – радостно ответил Ромаев-младший. – Я специально сделаю так, чтобы… Ну, в общем, увидишь. Я тебе перезвоню завтра.
– Хорошо, – выдохнул Григорий и повесил трубку.